Видя мои колебания, Гурам добавил:
- Посчитай сам. Три рубля за "лурик". Двадцать карточек в день минимум. Полторы штуки в месяц. На заводе год пахать нужно.
- Полгода,- поправил я его, но выбор уже был сделан.
- Наберешь первую тысячу - прощу долг. При свидетелях говорю. Я с этого имею меньше тебя. Сам суди. Заказчику сдаем портрет за двенадцать. Расходы: трешка за набор, пятерка мастеру, два рубля - транспорт. Остаются два рубля. А какой-то процент не выкупится. Одним словом, накруток хватает. К тому же я недавно женился, жене скоро рожать, а то махнул бы я с вами. Позавчера письмо пришло от приятеля, он в тех краях с ансамблем на гастролях. Пишет - люди простые, приветливые, в аулах ни одной фотографии рай. "Фирмой" магазины завалены, кому там нужна дубленка за "штуку"? На себя посмотри - видный парень, а шмотье - сплошной дерибас.
Ехать договорились через неделю. У напарников были свои дела, а мне предстояло уволиться с завода. Начальник цеха принял меня холодно.
- Чего тебе не хватает? Зарплата приличная, работа легкая. Хочешь, будешь выходить только в первую смену? А заявление не подпишу, и не надейся! Отрабатывай положенное. Если каждый через полгода будет увольняться, то кто останется? Плохо с тобой в колонии работали!
Начальник сам подвел меня к нужному повороту.
- Кому другому не сказал бы, но вам верю, Давид Самойлович,- перешел я на полушепот, опасливо озираясь по сторонам.- Тут милиция наседает, а тут жулики проходу не дают. Влезу куда-нибудь - крышка. А у меня дядя директор целинного совхоза, зовет к себе. Очень прошу - войдите в положение. Всего рассказать не могу - и так наболтал лишнего.
Доверительный тон и умоляющая интонация подействовали. Размашистый росчерк пера, напутствие жить честно, и в тот же день в отделе кадров я сменил обходной лист на трудовую книжку.
...Взяли, конечно, купе, хотя Гурам призывал к экономии. Три бутылки водки должны были скрасить путь до Петропавловска - областного центра на севере Казахстана, а там уже рукой подать до Возвышении, районного городка, откуда писал Гураму Саня Муринский по кличке "Полковник", гастролирующий по местным колхозам.
До Уфы ехали втроем, так что возможность познакомиться поближе была. Дорожная скука, незаметно пустеющая под стук колес бутылка, новые заботы и волнения живо вытеснили воспоминания о матери, со слезами упрашивающей не бросать завод. Она не поверила ни единому слову из моих россказней о целине. "Смотри, сынок, боюсь сглазить, но как бы тебе снова не трудиться под конвоем. Не надо, послушай меня!.."
