Третий член нашей "семьи" - Вова Ломонос - насильник с унылым, вечно смотрящим в пол крупным носом, лобастой головой и застенчивой улыбкой. Будучи каптерщиком, он усвоил одну простейшую истину - если у каждого из двухсот человек отрезать немного сала, масла, стащить одну конфету или печенье - не заметит никто. Но бывало, что активисты поглавнее и сами запирались с Ломоносом в каптерке "на ревизию санитарного состояния", откуда выходили сытые и довольные. Кое-что перепадало и нашей "семье". Зато и каптерщик был, как говорится, вне подозрений, и плохо бывало тому, кто пробовал поставить эту истину под сомнение. Ломонос знал, из какой ячейки можно взять. Лозунг "жулики не зараются" победил в нем и элементарную брезгливость, не позволяющую брать у педерастов и прочих "чуханов".
Начальник отряда, высокий, изможденно-худой капитан Божок, своей напускной флегматичностью никого не мог ввести в заблуждение. Он вполне оправдывал свою кличку - Домовой. Капитан о кличке знал, но относился к этому спокойно. Опыт работы в колонии и множество тайных осведомителей позволяли Божку знать все, что происходит в отряде и за его пределами, легко вскрывать тайную подоплеку различных происшествий. Желание приблизить свободу порождало тотальное взаимодоносительство, нередки были случаи, когда вчерашний жулик навешивал на себя роль активиста.
Повод для серьезного доноса на дороге не валялся: редкие попытки к побегу, невзирая на то, что держались в глубокой тайне, почти всегда были обречены на провал; наркотики и спиртное если и просачивались в зону, то тоже тщательно укрывались. Риск угодить в "трюм" перевешивал желание войти в контакт с вольнонаемными ради добычи водки или денег.
Начальник спецчасти - Монгол - кряжистый, с медными волосами нечеловеческой густоты старший лейтенант за день успевал побывать во всех уголках зоны, всегда появляясь бесшумно и заставляя своей угрюмой неулыбчивостью вздрагивать даже лояльных к администрации заключенных... Рассказывали о недюжинной силе и ловкости Монгола, отличном владении каратэ.
...Подъем зоны в три часа ночи на затянувшуюся до утра проверку никому радости не доставил. Стоял март, весной еще и не пахло. Холод, сырость, бесконечное топтание на месте... Наконец распустили. В четвертом отряде бежали двое - те, кому бежать было вообще ни к чему,- четырнадцатилетний Леня Смирнов и шестнадцатилетний Саша Коваленко. У обоих легкие статьи, подпадающие под любые льготы, маленькие "кошачьи" сроки (да я бы эту "пятерку" на одной ноге на параше отстоял - бурчали "тяжеловесы"). По злой иронии судьбы через полгода объявили амнистию, по которой оба должны были выйти на волю, как несовершеннолетние, впервые осужденные по легким статьям. Но они избрали иной путь. Из окруженного "колючкой" четырехугольника с мотающимися по предзоннику овчарками и вышками по углам ребята присмотрели "вахту" - будку, где охрана пила якобы чай, впуская и выпуская людей через двойные ворота. Пацаны прислонили к вахте трубу, вскарабкались по ней и растворились в ночной темноте.
