С обезоруживающей приветливостью Таня пригласила:
- Садитесь, пожалуйста, и угощайтесь. Это со своего огорода.
Мы не заставили себя долго ждать.
- Как жилось вам эти годы? - спросил я хозяйку. Глаза у Тани потемнели.
- Разве простому человеку может быть хорошо во время войны? Я не разбираюсь в политике. Но еще от родителей знаю: русские никогда не приносили латышам беды. А немцы... У них один закон - сила. Что хотят, та и берут. Хозяйство разорили вконец. Как зиму будем жить - не знаю. Скота мы лишились почти совсем. Но самое страшное не это. Сколько молодых парней в девушек они насильно увезли к себе! Перечислить трудно.
Дверь в комнату открылась. На пороге появился пожилой крестьянин, из-за его спины выглядывали дв& белокурые головенки мальчишек лет четырех и шести.
- Это мой муж и сыновья, - представила Таня. Мужчина улыбнулся:
- Самовар готов!
Таня принялась проворно накрывать стол к чаю. Вдруг она обратилась ко мне:
- Скажите, пожалуйста, господин... то есть, извините, товарищ полковник, где сейчас находится сто пятидесятая дивизия?
Я от изумления не сразу нашелся, что ответить.
- А почему вас заинтересовала эта дивизия?
- Я сейчас покажу газету. Она выходила на латышском и на русском. Это последний номер, который немцы выпустили перед тем, как уйти. Прочтите, и вам станет понятно, почему я задала такой странный вопрос.
Таня достала сложенный в несколько раз тонкий желтоватый лист. Подвалом на первой странице была помещена статья, которая и объясняла повышенный интерес здешних жителей к нашей дивизии. Это был обычный прием фашистской пропаганды - примитивный и грубый, В статейке говорилось, что наступающие русские - жестокие азиаты, которые не берут пленных, отбирают у латышей вещи, убивают мужчин и насилуют женщин. Особенно отличаются в жестокости и грабежах солдаты 150-й дивизии, не брезгающие ни лошадьми, ни пчелами, ни домашним скарбом.
Я усмехнулся:
- Насчет сто пятидесятой дивизии вы сможете сами составить мнение. Я командир этой дивизии. В Маслове находятся наши солдаты.
- Извините, - пролепетала в замешательстве Таня, - я не хотела...
- Да нечего вам извиняться, - перебил я ее. - В чем же тут ваша вина? А я вас попрошу утречком сходить к соседям и узнать, как вели себя наши бойцы: не взяли ли что-нибудь, не обидели ли кого. А потом мне расскажете. Только по-честному, хорошо?
- Хорошо...
День догорал. Нас клонило в сон, сказывалось напряжение предыдущих ночей. Сейчас мы с наслаждением предвкушали возможность спокойно поспать до утра. Таня стелила мне и Максимову. В этот момент в горницу вошел взволнованный майор Муравьев - помощник начальника связи по радио.
