* * *
Во вторник в полдень Моховой подъехал к мангскому госпиталю, где его уже поджидал комиссар Бросс. Бледный и помятый Степан спустился в приемный покой, где его с рук на руки передали Моховому. К ним подошел Бросс и сочувственно похлопал по плечу коменданта. Дежурный врач сказал Моховому, что труп жены Степан может забрать в любое удобное для него время, так как вскрытие уже было сделано и разрешение от полиции получено. Бросс это подтвердил и попросил «русских друзей» проехать с ним на полчасика в комиссариат.
Верный помощник комиссара следователь Жерар Плаке усадил напротив себя Мохового, а Степана увели к Броссу, в кабинет которого пригласили заранее адвоката и переводчицу с русского. Моховой не стал требовать адвоката, так как Плаке заверил, что в его невиновности никто не сомневается, ибо у него было стопроцентное алиби – в посольстве России подтвердили, что Моховой пробыл там практически целый день. От него требовалось только сказать, что он увидел, когда вошел в баню в «Русском замке» и что предпринял. Выслушав его, Плаке записал, что супругов Козыревых Моховой нашел в предбаннике, что оба они были голыми, так как очевидно, мылись и вышли после бани под душ. Когда Плаке спросил, почувствовал ли он какой-то запах, Моховой сказал, что в предбаннике было просто душно и он сразу же открыл дверь и вынес Козыревых на воздух, а затем вызвал скорую. Плаке поинтересовался, были ли в предбаннике алкогольные напитки. Моховой на это ответил, что они там есть всегда, а на столе стояли две пустые бутылки из-под водки и несколько банок пива.
Степан был еще менее многословен:
– Ничего я не помню, господин комиссар. Зашли мы с Антонидой попариться. Попарились. Потом вышли глотнуть воздуха, и дальше я ничего не помню. Очнулся от того, что тряс меня господин Моховой.
– Кроме вас и вашей супруги, никого в сауне не было? – спросил Бросс.
– Откуда ж там кому взяться? Отдыхающие уехали еще в воскресенье. А посторонних мы никого не пускаем… Ключ от ворот имеет только господин Моховой по разрешению посольства. Не успел бы он, и я бы помер, как Антонида, от угара.
– У вас и вашей жены в крови обнаружены следы алкоголя. Что вы пили перед сауной или уже находясь в ней?
– Водку, конечно, – бесхитростно ответил Степан.
Бросс попросил разрешения осмотреть место происшествия, и они поехали все вместе в «Русский замок». Сауна располагалась рядом с бассейном, вдоль которого стояло пять душевых кабин. Обычно ими пользовались летом, так как в сентябре Степан бассейн сливал, чтобы не гнил и не собирал опадающую листву. В холодное время года мылись только в сауне, где Степан смастерил небольшую купель для холодных ванн. Плаке и Бросс осмотрели парную, посветив фонариком между полками, а затем спросили Степана, что за черные пятна остались на камнях и на решетке калильни. «Это квас, хлебный сок, как вы говорите, – простодушно признал Степан. – С ним париться хорошо. Хлебный дух дает». «И угарный газ», – отметил про себя Бросс. Он попросил Степана открыть буфет. Там лежали две нераспечатанные бутылки водки «Московская». Еще одна, опорожненная, стояла на столе вместе с пустыми стаканами. Степан на «Московскую» не грешил. Глаза его впились в бутылку из-под «Русского стандарта», после которой они с Антонидой свалились с ног. Но он ничего не сказал. «Найду этого гада, Ряпунова, – решил Степан про себя, – сам с ним разберусь». Прибывший с Броссом эксперт снял с обеих бутылок отпечатки пальцев, отметив при этом с удивлением, что на «Русском стандарте» никаких отпечатков не было. Осмотрев для порядка мусорные баки «Русского замка» и лужайку вокруг бассейна и ничего не обнаружив подозрительного, полицейские удалились. Вместе с ними уехал и Моховой. По дороге домой он прикинул про себя, что пару бутылок водки Степан с Антонидой приняли бы без всякого вреда для своего здоровья. «А что если, – подумал он, – этот таинственный Ряпунов, не просто подарил Степану „Русский стандарт“, а принес его в баню, где что-то им в водку подсыпал… Вот тогда все сходится».
