Неподалеку от Мерикура Сену перегораживала плотина, оборудованная двумя шлюзами, – излюбленное место любителей половить судака на блесну. Гросс не понимал этого увлечения – что за смысл целыми днями подстерегать несчастную рыбу в пенном потоке, низвергавшемся из-под плотины, если эту рыбу не то что есть, в руки взять противно. Сена несла в своих водах в океан все стоки Парижа и окрестных городов и поэтому давно уже не пахла рекой, рыбой и водорослями. От нее несло дерьмом, мазутом и перебродившими мыльными порошками, грязным бельем и немытым телом.
Лейтенант Меандр де Тонвилль выехал навстречу Броссу на своем мотоцикле. Комиссар знал его и раньше, но вновь отметил про себя, что у него безукоризненная осанка: лейтенант восседал на своем «судзуки», как будто на арабском скакуне на скачках в замке Шантильи. «Да, породу к шкуре не пришьешь, – подумал Бросс. – С ней надо родиться». Меандр был из рода обедневших дворян Нормандии. И, как многие из его родовитых соплеменников, все свое свободное время и все заработки отдавал бесконечному ремонту фамильного замка. Труп у плотины на его участке и неизбежное при этом расследование явно грозили задержать Тонвилля на работе, что, судя по выражению его лица, в планы Меандра на уик-энд не входило. Бросс это сразу понял.
– Простите, что заставил вас ждать, лейтенант. Но у нас аврал – не успели справиться с пожаром на А-13, как объявилась ваша утопленница.
– Прежде чем бросить ее в Сену, над ней основательно поработали на берегу, – сказал де Тонвилль.
– Изнасилование?
– По первым признакам – нет. Ее, скорее всего, пытали.
Труп женщины выбросило волной на берег у самого шлюза. Тело выловили и перенесли к рыбацкому домику, где оно и лежало, прикрытое черной пленкой, под охраной молодого полицейского с черными как смоль усиками. Вскоре подъехал Плаке, а за ним следом – эксперт и фотограф на полицейском минивэне. Они сразу же принялись за работу.
Блондинка лет тридцати пяти с обильной сединой в густых, спутанных волосах лежала на речном песке, полуголая, в разорванной блузке и в брюках от весьма дорогого костюма. Череп ее был пробит, и вода вымыла его содержимое. Лишь по краям взломанной выстрелом затылочной кости остались следы запекшегося месива из крови и мозга. Тонкие черты ее лица скомкал предсмертный ужас. Осмотрев труп, Бросс подумал, что она, видимо, знала убийцу или убийц. Ее убили не сразу. У нее были прострелены ступни ног и перебиты пулями колени и локтевые суставы. Так обычно стреляют мафиози, сводя счеты со своими. Повторяют один и тот же вопрос вроде: «А, ты думала нас обмануть?», либо перечисляют все прегрешения жертвы перед бандой, ставя свинцовую точку после каждого пункта обвинения. Но бывает, что так и пытают, когда нужно получить ответ на какой-то один вопрос, и быстро. Под конец блондинке выстрелили из пистолета в рот. Это наводило Бросса на мысль, что и последний выстрел был сделан не сразу. Ей засунули в рот пистолет и о чем-то спрашивали и спрашивали, прежде чем нажали на спуск.
