Мне в этой любовной связи открылось плотское наслаждение, которого прежде, с Масэ, я не испытывал. Этому немало способствовала атмосфера тайны. Однако следует признать, что Кристина, несмотря на юный возраст, явно была куда опытнее, чем Масэ, вступившая девственницей в брак со мной, который был столь же неопытен. Помимо наслаждений, доставляемых плоти, Кристина значительно подняла мое настроение. До сих пор меня переполняли великие мечты, но это были всего лишь мечты, сам я был никем и сознавал это. Семья Масэ с самого начала дала мне понять, что с неохотой соглашается принять меня, причем при условии моей покорности. Ничто из сделанного мною не могло компенсировать мое низкое происхождение.
И вот впервые наряду с моим возвращением с Востока, созданием предприятия и милостью короля передо мной замаячила иная судьба, которая еще не сравнялась с моими грезами, но вырвала меня из прежней скромной жизни. Я увидел, что те, кто не знал меня прежде и сблизился со мной уже в Париже, смотрят на меня как-то по-новому. А Кристина сумела перенести это восхищение в интимную сферу. Она с присущим юности простодушием хотела дать мне почувствовать, как высоко меня ценит. Даже мой недостаточный опыт она сумела обернуть в мою пользу, восхищаясь тем, как скоро я постигаю любовную науку, нахваливая мою интуицию, побуждавшую удовлетворять ее самые непристойные желания. Одним словом, я был счастлив или, по крайней мере, верил, что счастлив. Благодаря Кристине я забывал о нелепости своего занятия, мирился со столицей и неприятностями, которые доставляла жизнь в этом городе. Я находил силы отвергать адресованные мне небескорыстные предложения. Короче, мне казалось, что из всех даров, которыми осыпала меня фортуна, Кристина представляет наибольшую ценность.
Дело приняло иной оборот случайно, благодаря событию, на первый взгляд второстепенному, но впоследствии оказавшемуся значительным: я нанял нового лакея. После возвращения с Востока я не стал заводить личного слугу. Достаточно было охраны, кухарки и горничных. Но лакея, который разделяет с вами повседневную жизнь и, будучи в курсе ваших самых тайных дел, выполняет щекотливые поручения, после отъезда Готье у меня не было. Храбрый парень решил, что с него хватит странствий, и вернулся в свою деревню. Мне был необходим новый человек. Как всегда, я посоветовался с Рохом, ведавшим делами мастерской. Поразмыслив, он рекомендовал мне Марка, одного из своих племянников. Этот Марк явился утром с опухшими глазами и восковой бледности лицом. Было очевидно, что ночью он вряд ли безмятежно спал. Я никогда не судил о человеке по первому впечатлению, тем более когда сталкивался с плутом. Если покопаться в этой разноликой людской породе, то можно обнаружить лучшие человеческие качества. Преступный мир собирает у себя немало ума, дерзости, верности и, осмелюсь сказать, идеализма. При условии, что эти качества не подпорчены изрядной долей лживости, жестокости и склонности фантазировать, такие люди могут быть чрезвычайно полезны. Мне лично куда лучше служили те, кого я вытащил со дна общества, чем так называемые честные обыватели: таких от участия в худших преступлениях удерживает только трусость, единственное их достоинство нередко состоит в том, что их пороки умеряются страхом.
