Их было двое, и они специально прискакали из Компьени. Они представились как люди короля, но, кроме надменных манер, больше ничто на это не указывало. Я попытался было усомниться, что они те, за кого себя выдают, и тогда один из них со смехом сказал:
– Право, нынче вы не такой сонный, как в прошлый раз!
Это был один из тех, кто сопровождал меня на аудиенцию во дворец герцога.
У меня не осталось сомнений.
– Какое послание его величество соблаговолил мне отправить на этот раз?
– Никакого! – с вызывающей ухмылкой ответил королевский телохранитель. – Соберите дорожную сумку и следуйте за нами.
– У меня все готово, я только что вернулся из поездки.
– В таком случае выезжаем немедленно.
Я едва улучил момент, чтобы обнять Масэ и детей, вскочил на коня и последовал за этой парой. В пути они рассказали мне кое-что новое о положении дел. Король вернул себе Париж. Горожане, которые еще вчера клялись в верности герцогу Бургундскому, напали на английский гарнизон и открыли ворота города королю Франции. Сам он еще не въехал в Париж, но подготовка к этому уже началась. Я гадал, какая роль в этом спектакле достанется мне. За три дня, проведенных в пути, я чувствовал себя то принцем крови, следующим в сопровождении эскорта, то узником под охраной. Сказать по правде, мне всегда страшно нравились моменты, когда оказываешься на распутье, еще не зная, куда повлечет тебя судьба. И если бы я не любил балансировать на краю, падение мое было бы куда более сокрушительным и притом гораздо более скорым.
Осень медлила вступать в права, и, хотя был уже конец октября, листва с деревьев еще не начала опадать, а лишь слегка пожелтела. Подъезжая к Компьени, мы заметили, что людей на дорогах становится все больше. Чувствовалось, что война до сих пор близко, поскольку всюду сновали вооруженные отряды. В то же время по небрежной расслабленности их поведения, по ликованию штатских – мужчин, женщин, детей, радовавшихся, что впервые за долгий период можно разъезжать без боязни, – было понятно, что мир уже заключен.
Армия короля расположилась под стенами крепости, в том самом месте, где по опрометчивости или же благодаря предательству была захвачена Жанна. Король и его двор обосновались во дворце в самом городе. Мы въехали туда через распахнутые настежь ворота, возле которых не было никакой стражи, кроме благодушного старика. Мои сопровождающие новых указаний не получили и явно не знали, как им со мною быть. Вместе с моими ангелами-хранителями я побывал во многих местах. Каждый раз один из них оставался со мной снаружи, а другой заходил в здание, надеясь получить приказ. Стемнело. Они устроились на ночлег в частном доме. Его владельца, степенного обывателя, одолевали противоречивые чувства, что выражалось в напряженном выражении его лица: он радовался королевской победе и одновременно тревожился за сохранность своего добра. Он устроил нас на чердаке среди заготовленных на зиму дров. По шуршанию, шепоткам и подавленным смешкам, доносившимся снизу, мы поняли, что там он, опасаясь худшего, устроил укрытие для своей супруги, двух дочек и служанок. Утром следующего дня, умываясь во дворе, я сделал вид, что не замечаю розового личика, выглядывающего в узкое лестничное оконце. Наше присутствие явно возбуждало любопытство. Я, до сих пор хранивший верность Масэ, обнаружил, что неуверенность и страх, как лучшая подкормка, способствуют росту подавленных желаний. Если бы мы задержались подольше, вряд ли нашему хозяину удалось бы отстоять добродетели своего гинекея. Увы, а может и к счастью, на второй день мои стражи получили приказ препроводить меня во дворец.
