2.
Нормы общественного этоса занятых профессиональным трудом буржуа обязывают каждую семью к тому, чтобы подчинять расходы доходам и, насколько это возможно, удерживать свое текущее потребление ниже уровня своих доходов, так чтобы сбережения возможно было инвестировать в надежде на прирост доходов в будущем. В этом случае обеспечение достигнутого семьей положения и, еще более того, общественный успех, приобретение более высокого статуса и престижа обеспечиваются за счет того, что индивид в своей стратегии доходов и трат долгое время более или менее последовательно подчиняет сиюминутные потребности этосу «экономии ради будущей прибыли» (saving — for — future — profit ethos).
От этого буржуазного канона поведения отличается канон престижного потребления. В обществах, в которых господствует этот другой этос, «этос статусного потребления» (status consumption ethos), даже только обеспечение имеющегося общественного положения семьи, а уж тем более — прирост ее общественного веса, общественный успех обеспечиваются за счет того, что свои расходы на содержание домохозяйства, свое потребление, вообще все свои траты человек ставит в зависимость в первую очередь от того общественного ранга, того статуса или престижа, которым он обладает или к которому стремится. Тот, кто не может вести себя соответственно своему рангу, утрачивает уважение своего общества. Он отстает от конкурентов в непрерывной погоне за статусом и престижем и рискует разориться, проиграть и оказаться принужденным покинуть круг людей своей ранговой или статусной группы. Эта обязанность соразмерять расходы с рангом требует, чтобы в человеке воспитывалась отношение к деньгам, отличное от того, которое свойственно трудящемуся буржуа. Парадигмальное выражение этого социального этоса мы находим в поступке герцога де Ришелье, о котором сообщает Тэн[60]: герцог дал своему сыну кошелек с деньгами, чтобы тот научился тратить их, как подобает знатному дворянину, и, когда молодой человек принес ему эти деньги обратно, отец на глазах сына выбросил кошелек в окно. Это — социализация в духе той общественной традиции, которая внушает индивиду, что его ранг налагает на него обязанность быть щедрым. В устах людей придворно-аристократического общества слово «экономия» (économie) в смысле подчинения расходов доходам и планомерного ограничения своего потребления ради сбережения средств имело до самого конца восемнадцатого века, а иногда и в послереволюционные годы несколько презрительный оттенок. Это символ добродетели маленьких людей. Как мы видим, Веблен в своем исследовании «престижного потребления» еще в значительной степени ослеплен некритическим использованием буржуазных ценностей как критерия для оценки экономического поведения в других обществах. Тем самым он закрывает себе путь к социологическому анализу престижного потребления. Он не вполне ясно видит скрывающиеся за ним факторы социального принуждения.
