При этом модальности — такие, как уникальность и повторяемость — вообще суть лишь симптомы отличительных структурных свойств тех феноменов, к которым относятся эти понятия. Если сквозь слой уникальных и индивидуальных событий мы доберемся до более обширного слоя, включающего в себя одновременно также общественные позиции и фигурации людей, то тем самым перед нами откроется путь к проблемам, которые остаются скрытыми и недосягаемыми, пока мы ограничиваемся индивидуально-историческими проблемами.
С помощью систематического исследования фигураций можно, к примеру, показать, что человек в позиции короля, даже в эпоху Людовика XIV, правил отнюдь не столь «неограниченно» — если понимать это так, что его действиям и власти не положено никаких границ. Как мы увидим ниже, понятие «абсолютного властителя» создает ложное впечатление. С этой точки зрения исследование общественной позиции абсолютистского короля вносит вклад в решение более значительных проблем, на которые отчасти мы уже указали: как вообще возможно, чтобы один человек был в состоянии долгие годы сохранять свою позицию властителя, прямо или косвенно принимающего решения о судьбе сотен тысяч, а может быть, и миллионов людей, и ту значительную сферу свободы, которую ему дает эта позиция? Какое развитие совокупности взаимозависимых людей, какая их фигурация дают возможность для образования центральной позиции с особенно значительной свободой выбора — такой свободой, которую мы называем терминами «абсолютизм» или «автократическое господство»? При каких условиях образуются общественные позиции единоличного господства, предоставляющие своим обладателям особенно высокие возможности власти по сравнению с другими позициями? Почему, собственно говоря, сотни тысяч людей повинуются одному-единственному человеку не только в кризисной ситуации, но и при нормальном ходе обычной общественной жизни? А когда речь идет о королях — почему люди повинуются не только одному человеку на протяжении всей его жизни, но, может быть, и его сыну, и его внуку, короче, членам определенного семейства в продолжение многих поколений?
13.
На сегодняшний день социология господства самым плодотворным образом разработана в трудах Макса Вебера. Его отличающиеся широтой охвата рассуждения[4] представляют собою золотую жилу социологических открытий, которая далеко еще не исчерпана до конца. Однако его метод, по сравнению с избранным здесь, был экстенсивным, а не интенсивным: Вебер пытался разработать модели — «идеальные типы» в его терминологии, — которые основывались на взвешенном сопоставлении, по возможности, всех известных истории на данное время феноменов одного определенного типа. Соответственно, он собрал и обильные материалы для построения модели того типа господства, к которому можно отнести рассматриваемую здесь форму правления. Мы находим их в его работе о «патримониализме». На веберовском языке рассматриваемую здесь форму господства можно было бы, вероятно, классифицировать как традиционное господство на пути перехода от патримониализма к султанизму
