Пока жена и красильщик вели такие речи, подошел хозяин дома. У красильщика сжалось сердце, навернулись слезы на глаза, и он воскликнул: „О женщина, что же теперь со мною будет?!“
„Не тревожься, — ответила она, — обнажи твой меч и выбеги из дома с яростными криками и ругательствами“.
Красильщик так и сделал и благополучно добрался домой.
Хозяин дома изумился. „Это что еще такое? — спросил он жену. — Кто это такой?“
„Я должна стать твоей милостыней и твоей искупительной жертвой, муж мой, — ответила жена, — потому что ты избавился от такой беды и спасся от такого безумца. Я только что сидела здесь, как вдруг в дом со слезами вбежал мальчик и сказал: „Матушка, спрячь меня куда-нибудь — за мной гонится пьяный!“ Я спрятала мальчика в угол, и в то же мгновение ворвался этот пьяница с мечом в руке. Начал он искать мальчика, но так как не мог найти, а я утверждала, что его здесь и не было, с ругательствами выбежал из дома“.
„Где же этот мальчик?“ — спросил хозяин. „Он спрятан там-то“, — ответила жена.
Хозяин отправился к нему, принялся покрывать поцелуями его лицо, его кудри, приговаривая: „Ты избавился от большой беды. Теперь не выходи на улицу, побудь здесь еще немного. Не дай бог, чтобы ты еще раз попал к нему в лапы. А с этих пор считай нас своей родней, а дом этот считай своим родным домом. Когда захочешь — приходи к нам без спросу и радуй нас свиданием с тобой“.
Ученик в этом деле оказался мастером и не раз повторил урок любви.
Хозяин дома поцеловал его, и он тоже в целости и сохранности отправился домой.
„О царь, — продолжал визирь, — я рассказал эту повесть, чтобы царю стало ясно, что у женщины под каждым словом скрывается хитрость, под каждым указанием таится предательство. О царь, не следует слушать их речи и нельзя поступать сообразно их словам“.
Когда царь выслушал эти речи и вник в этот рассказ, гнев его улегся, пламя раздражения и ярости угасло и он повелел, чтобы сына отвели в темницу».
Как стар наш век, мой милый Нахшаби!
Как много разных он чудес видал!
Лиса ведь этот старый хитрый волк:
Людей он много славных разорвал.
«На второй день, когда рабыня-солнце разогрела медь востока, рабыня царя в страшном волнении пришла в зал суда и стала взывать к справедливости. Царь повелел, чтобы сына свели на лобное место.
Тогда второй визирь предстал пред осеняющим небо и покоящимся на звездах троном и молвил: „Его величеству прекрасно известно, что поспешность, кто бы ее ни проявлял, всегда позорна, а для царей — вдвойне позорна. Лучше не совершать дела, последствия которого постыдны, лучше не идти по пути, конец коего унизителен. У женщин во всяком деле опасная игра, на каждом шагу ловушка, в каждом поступке какая-нибудь скрытая цель. О царь, не следует слушаться их, нельзя доверять их словам! Разве до слуха царя не доходил рассказ о купце и его жене?“ — „Что же с ним было?“ — спросил царь.
