Учитель замер на лестнице, парализованный страхом. В тусклом свете лампы ему привиделась маленькая тень, скользнувшая из-под ног по массивным ступеням и скрывшаяся в темноте наверху. Тут же вспомнился недавний кошмар — мертвая пустыня с гремящими костями болванчиками и маленькие душители на его постели. Песецкий постоял с минуту, прислушиваясь. Ничего, только прежние неясные шорохи голосов в темноте. Они не стали громче, но учитель был уверен, что почти пришел. Наконец он снова двинулся в путь, списав тень на лестнице на испуганную крысу. Он знал, что старинные усадьбы вроде этой кишат грызунами и паразитами. Хозяева заводят кошек и травят крыс мышьяком. Правда, в Ялинах не было и следа домашних животных; по-видимому, обходились только ядом. Не слишком эффективно, судя по всему.
Дверь в хозяйскую спальню была приоткрыта, словно приглашая подойти и посмотреть. Песецкий застыл, во все глаза наблюдая за происходящим. Не позаботившись хоть как-то скрыть свое присутствие, погасить или замаскировать лампу. Просто стоял и смотрел.
На широкой супружеской кровати стоял Чеслав Батлейщик. Стоял во весь свой детский рост, в обуви, облаченный в неизменный серый костюм. Перед ним, спиной к учителю, стояли на коленях генерал и его супруга. Песецкий ошибался, думая, что хозяева никогда не меняли одежды. Сейчас они были вовсе без нее. Он видел старческую костлявую фигуру Пекося и формы баронессы. Пани Анне было под сорок, но ни возраст, ни рождение троих детей не испортили ее женской красоты.
Впоследствии Песецкий так и не разобрался до конца, в каких отношениях состоял Батлейщик с Пекосями, но вряд ли это было некоей разновидностью эротических игр. В самой сцене не было ничего возбуждающего или соблазнительного, это скорее походило на некий религиозный обряд.
Батлейщик стоял на кровати, глядя на хозяев сверху вниз. Строго и с укоризной, как суровый, но справедливый отец, отчитывающий нашкодивших детей. В коленопреклоненной позе генерала с супругой было раскаяние и смирение.
Голоса продолжали шептаться, но они не принадлежали ни Батлейщику, ни людям перед ним. Все неподвижные и молчаливые. Шепот исходил из глубины комнаты, где ворочались в темноте неясные тени. Песецкий шагнул вперед, свет лампы робко нырнул в пространство хозяйских покоев. Там были куклы. Вся стена за кроватью была увешана маленькими телами. Пестрые костюмчики, бесстрастные невыразительные лица, пуговки и грубые неровные стежки, пересекающие пухлые, набитые ватой тушки.
