Теперь их только четверо в деревне — она и старухи, которых дети пока не забрали в соседние села. Дочка идет в школу осенью. В августе договорились с ней поехать в Псков на школьный базар. Она еще не в курсе, а Вера знает, как много значат красивые тетрадки, пенал и дневник, и что чувство начала новой праведной жизни с первого сентября остается с человеком навсегда.
Но прежде — сгнила правая ручка, и ее нужно заменить. Она посерела и безвольно висит вдоль туловища. Вера накидывает на плечи платок, выходит из дома и садится на крыльцо, а он встает перед ней на нижнюю ступеньку и жалуется, жестикулируя здоровой ручкой. Вера должна выбрать, чью ручку он заберет, а не то в ход пойдет Верина ручка.
Во рту у Прони не человеческий язык, который она запомнила, а мясистый отросток по размеру. Видать, за три года он его пообтесал и приспособил под себя.
— Ножик захвати, — просит Проня.
— А старый где?
— Потерял в болоте.
Вера усмехается.
— А как ты будешь махать ножиком, раз правая ручка сгнила?
— Он свободно машет обеими ручками!
Настоящий маленький Атос.
Вера хочет найти другую заправку, но раньше натыкается на водителя, съехавшего с дороги в кусты по нужде. Она останавливается метрах в тридцати от того места, выпускает Проню, а сама ждет в машине. Проходит пара минут. Человек в кустах начинает кричать, но кричит недолго. Когда Проня возвращается, из его правого бока торчит человеческая кисть с обручальным кольцом — такая же огромная, синяя и неподходящая, как язык тогда. Пальцы дергаются бессмысленно, ручка не слушается, но раз уж он приспособил язык, то и ручку сможет.
Вера не знает, чем он занят в промежутках. Бродит по лесу? Сидит на болоте? Она также не знает, как он делает из отнятой части человеческого тела — часть своего. Или только думает, что не знает. Не помнит. Провал.
— Зачем ты убиваешь? — спрашивает Вера на обратном пути. — Не можешь отрезать язык или руку у живого?
Его круглая башка сворачивается к ней так резко — вот-вот отвалится и покатится под педаль.
— Отрезать у живого?! — Он сердито машет на нее послушной ручкой с ножиком. — У живого?! Он тебе кто?! Ниндзя?!
Вера начинает хохотать и не может остановиться. Слезы льются, затылок ломит, грунтовка расплывается перед глазами.
— Ты на него похож, — смеется она. — На мужа.
Когда-то он тоже умел насмешить ее как никто другой.
Проня что-то ворчит, что-то саркастичное, наверное.
— Что ты будешь делать, когда я умру? — интересуется Вера.
