— Едем к следующему тиру?
— Или бойне, кто знает, — Грин пожал плечами, не открывая расслабленного взгляда от дороги, — в неведении и состоит прелесть нашего существования. Представь, что, как поет Мирон, все предрешено. Скука смертная будет.
— Все переплетено, но не предопределено, — зачитал Макс, — но я бы предпочел смертную скуку смертельной неизвестности.
— Временами я тоже так думаю, и особенно часто в те мгновения, когда смотрю в глаза очередного топтуна или рубера, — Грин немного оживился, и машина поехала быстрее, — а взгляд элитника вообще превращает меня в конформиста, готового всю жить провести в бессмысленном созерцании горы Фудзи.
— Я бы с радостью к тебе присоединился. — Искренне заявил Максим. — Не в момент близости элитника, конечно.
— Интимная близость с элитником не входит в мои планы, — Грин засмеялся, нажал на консоль и положил правую руку на приклад автомата. — Въезжаем в поселок — открываю окна. В окрестностях есть несколько зараженных, постараюсь прокатиться тихо.
— А, может, завалим всех и спокойно отдохнем? — Макс выставил в окно ствол и безуспешно вглядывался в сумеречный мрак.
— Это станет самой большой и, что важно, последней жертвой непостоянству всего сущего с нашей стороны, — с иронией произнес Грин, — зато умрем красиво, как настоящие воины.
— Тогда поехали туда, где виски и еда, — Макс осознал вдруг, что, не задумываясь съел бы парочку или тройку стейков.
— Где море виски и еда, ты нарушаешь стихотворный ритм. А этот дом — говно. Не укрытие, а проходной двор. К тому же там труп лежит — отличная приманка для зараженных. Я плохо сплю, когда под моими настежь распахнутыми окнами бродят и рычат эти твари.
— Так куда же держат путь благородные доны? — великосветским тоном поинтересовался Максим.
— Я прошвырнулся по этой деревне, пока тебя ждал, — Грин брезгливо поморщился, — помойка даже по меркам Улья, но один подходящий сарай нашел. Вход на чердак через железный люк в потолке, и стоит на окраине. Ждал тебя в нем и любовался сверху ночным пожаром на противоположной окраине словно Нерон — горящим Римом. Не вижу причин, почему два благородных дона не могут выбрать его в качестве места для ночлега.
Джип валко съехал с асфальтированной дороги и неторопливо двинулся по проселочной. Глухо урчал двигатель, под колесами тихо шуршал гравий, мимо проплывали утонувшие во тьме дома и шелестящие листьями деревья. Помимо этих негромких звуков подлунную тишину нарушало лишь нестройное пение сверчков.
