– Дело, о котором сейчас пойдёт речь, как я понимаю, имеет высшую степень государственной секретности, но в силу крайних обстоятельств, я вынужден просить вас выслушать меня, а затем, принять решение, – Ардашев сделал паузу и, глядя в глаза, сказал: – Надеюсь, что с помощью этого послания завтра утром мы поймаем злоумышленника с поличным.
30 января, пятница.
Выйдя из дома, Ардашев, купил на улице свежий номер «Ставропольских губернских ведомостей».
На первой странице в глаза бросился заголовок: «Новые угрозы преступника», из которой следовало, что следующими жертвами Слепня были опять три человека.
Начальный текст почти ничем не отличалось от предыдущего, самого первого. Всё так же предлагалось покаяться в письменном виде и отправить письма на почтамт до востребования подателю рублёвой купюры ВГ 387215. Срок определялся до третьего февраля. В случае неполучения покаянных писем несчастным обещалась смертная казнь, таковыми значились: «1) Председатель правления Ставропольского общества взаимного кредита Артемий Еремеевич Бородин, осужденный и приговорённый к смертной казни за «незаконное ростовщичество, присвоение и растрату заложенных предметов, уличённый в изменении процентов по ссудам в течение одних суток, в приобретении закладов в собственность», а так же в неоднократном обмане ссудополучателей и доведении последних до самоубийств. 2) Купец I гильдии Валиев Эйруз Фархат-оглы осужденный и приговорённый к смертной казни за «лишение лиц женского пола, не достигших 21 года, свободы и насильственное помещение в притон разврата, с использованием их беспомощного, либо зависимого состояния». 3) Отставной полковник Первухин Геннадий Ильич, принудивший горничную Наумову В.П. оставить ночью, в сильный мороз в окрестностях Ртищевой дачи, новорожденного, внебрачного своего ребёнка «с умышленным намерением придания ему смерти», повлёкшим гибель младенца, осужден и приговорен к смертной казни. За сим откланиваюсь, Слепень». «Ну что ж, – мысленно проговорил Ардашев, – тем лучше. Слепень верит в свою безнаказанность и продолжает в том же духе».
Присяжный поверенный щёлкнул крышкой карманных часов. Золотой «Мозер» показывал без четверти шесть пополудни. Свободная коляска стояла тут же, и возница, увидев поднятую трость, мигом же подкатил.
– На Театральную, – велел пассажир, и каурая лошадка потрусила вверх по Николаевскому проспекту. Остановившись у здания первого театра на Кавказе, Ардашев расплатился с извозчиком и пересёк Александровскую улицу. Ему навстречу шёл Фаворский.
