— Все что ты говоришь, Мейсон, справедливо, но справедливо до определенного момента…
— До какого? — еле слышно спросил Мейсон, хотя уже знал ответ.
— Это справедливо до того, как ты соблазнил Мэри. Наш брак, Мейсон, не состоялся, но потом, когда ты соблазнил ее, наш брак стал реальностью. Мэри, в самом деле, не хотела подпускать меня к себе, но потом… — Марк сухо рассмеялся, — она сделала это, не знаю уже зачем. Может, она хотела сравнить меня и тебя, Мейсон? Не знаю, в чью пользу получилось сравнение, но ребенок может быть моим. Это реальность и ты не отмахнешься от нее, Мейсон, сколько бы ни старался.
Мейсон прикрыл глаза. Он нервно поднес стакан к губам и выпил его залпом.
Марк самодовольно улыбнулся. Он со злорадством отметил, как дрожат руки Мейсона и как стакан ударил его по зубам.
В глубине зала, занятые своим разговором, буквально Щебетали счастливые Лайонел и Августа Локриджи. Они пили шампанское, предчувствуя свою победу над мистером Кэпвеллом.
Августа ради такого случая вырядилась чрезвычайно экстравагантно: ее голову повязывал ярко- красный платок, сколотый большой брошью, на пальцах блестели огромные перстни. Она манерно держала тонкий бокал в левой руке и позванивала по нему одним из перстней.
Лайонел любовался своей бывшей женой, а Августа, в свою очередь, с восхищением смотрела на Лайонела. И хотя в ресторане уже почти никого не было, все равно они играли на публику, словно бы готовились вновь вступить в большую жизнь, готовились оказаться словно на сцене — на виду у всей Санта- Барбары.
Лайонел приподнял свой бокал.
— Августа, как сказал бы отец — все в жизни — сделка, так что выпьем за сделку!
Он пригубил бокал и блаженно закатил свои маслянистые глаза.
— Чудесное шампанское, Августа, ты не находишь?
— Просто у нас прекрасное настроение, а когда хорошо на душе — все кажется прекрасным и красивым.
— По–моему, Августа, в твоих словах есть перебор, невозможно быть одновременно красивой и прекрасной.
— Но сегодняшний день именно такой.
— Еще не известно как все сложится.
— Я не выношу пессимистов. И не надо сейчас спорить, иначе мы с тобой рассоримся.
— А кто собирается спорить? Ссоры нам ни к чему, — улыбнулся Лайонел, — мы прекрасно поладили.
— Как видишь, Лайонел, дела вновь объединили нас. Смотри, может, мы еще и поженимся вновь.
— Не знаю, — задумался Лайонел, он поднял свой бокал за ножку тремя пальцами и прикоснулся дном к срезу бокала Августы.
Хрусталь издал тонкий прозрачный звук, который отлетел от их столика и погас в глубине помещения.
