Пришла очередь смутиться и Крузу.
— Сантана была немного не в себе, я беспокоюсь за нее. И проезжая мимо, решил посмотреть…
Мужчина и женщина замолчали. Тишина стала слишком уж гнетущей.
— Я бы не сказала, что хотела бы застать их здесь, — призналась Иден.
— Тогда почему ты пришла? Иден замялась.
— Все‑таки, многое из того, что сказала Джина — правда.
— Она сплетница.
Наконец, она нашла в себе силы посмотреть Крузу прямо в глаза.
— Я не могу жить без тебя, Круз, я устала постоянно приносить себя в жертву. Я хотела бы, Круз, чтобы Сантала была слабой, это дало бы право быть слабой и мне. Ну хоть самую капельку, хоть чуть–чуть…
— Иден! — воскликнул Круз.
— Я не хочу больше этого, я не хочу притворяться, не хочу, чтобы притворялся ты. Неужели, Круз, ты еще этого не понял? Ты понимаешь меня, Круз?
Мужчина кивнул.
— Да, Иден, это не сложно понять. Я не хочу притворяться, что не люблю тебя и делать вид, будто ты не любишь меня.
— Ну почему, Круз, ты сам не хочешь сказать мне об этом?
Круз молчал. Легкий ветер шевелил его волосы. Иден сделала к нему шаг навстречу, но Круз остановил ее взмахом руки.
— Нет, если ты не хочешь — я не подойду к тебе, Круз, но я обижусь. Согласись, это глупо, если женщина говорит тебе такие слова, а ты оставляешь их совершенно без внимания.
— Иден, остановись! — прошептал Круз, — я не могу этого сделать.
— Как хочешь, — пожала плечами Иден, — я сказала тебе и мне стало легче. Теперь ты решай.
— Это ты, Иден, можешь почувствовать себя слабой. Может и Сантана имеет на это право, а я — нет; — Круз повернулся и двинулся к выходу.
Иден покорно пошла за ним.
Сгустившиеся сумерки наполнились звуками цикад, шумом слабых волн и шелестом листьев. СиСи и София стояли возле парапета, взявшись за руки. Официант возле стойки подумал, что о нем уже давно забыли.
Конечно, можно было подойти и напомнить СиСи и Софии, что уже очень поздно, но ему не хотелось нарушать покой и размеренный разговор этой немолодой пары. Он еще раз взглянул на часы: уже прошел целый час с того времени как должна была кончиться вечеринка.
Официант зашел за стойку и принялся готовить себе кофе. Он позволил себе расстегнуть верхнюю пуговицу рубашки, но сел спиной к СиСи и Софии, чтобы те этого не видели. Он сидел и отхлебывал свой кофе, время от времени поглядывая в небольшое зеркальце, укрепленное над кофеваркой.
"Все‑таки люди смешные существа, — рассуждал он, — мне сейчас они кажутся старыми и все их ухаживания и заигрывания воспринимаются как паясничанье обезьян. Но если вспомнить как я смотрел на тех, кому было по тридцать лет, когда мне было двадцать, то впечатления остались теми же. А теперь мне тридцать три и я не считаю себя старым. И все‑таки я им завидую. Хорошо дожить до таких лет и не потерять молодость души. Наверное, я старше их, хотя и выгляжу моложе. А кофе я сварил отвратительный. Почему‑то для других у меня всегда получается вкусный кофе, а для себя никак не могу сделать то что нужно".
