— Да нет, нет, — как бы обращаясь в никуда прошептал Мейсон.
На его лице была растерянность. Легкая ткань выскользнула из пальцев и раскачивалась посреди гостиной бледно–лиловыми волнами.
— Неужели ты не понимаешь моего удивления? — воскликнул Мейсон.
— Понимаю, понимаю, я очень хорошо все понимаю, — ответил детский голос, — так что лови. Лови! — громко выкрикнул ребенок и Мейсон ощутил в ладони правой руки тяжесть и холод.
Он опустил голову и посмотрел: его рука сжимала граненую бутылку виски.
— Плесни, плесни, отец, — долетел до Мейсона детский голос.
Мейсон медленно поднял правую руку с бутылкой виски. Еще звучал детский голос, Мейсон еще ощущал холод стекла в горячей руке, но в это же время он услышал другой, тоже дорогой ему голос: к нему обращалась Мэри.
— Мейсон! Мейсон! Проснись, будильник уже прозвенел! — теплая и мягкая ладонь Мэри тронула его плечо. — Ну проснись же ты! Проснись!
— А? Что? — отрывая голову от подушки воскликнул Мейсон.
— Что ты на меня так смотришь? — спросила Мэри и оглядела себя. — Вроде все нормально, вроде все застегнуто, — она улыбнулась Мейсону.
— Да нет, все нормально, просто я видел очень странный сон, — Мейсон сел в постели.
— А почему ты смеешься?
— Знаешь, Мэри, мне приснился очень забавный сон, — Мэйсон почесал затылок, — ну очень забавный.
— О чем?
Мейсон пожал плечами.
— Знаешь, даже как‑то тяжело вспомнить о чем он был и пересказать.
— Так что же тебе приснилось? Ты так радостно смеешься.
— Меня удивляет, что наш сын — мой сын — идет по стопам своего отца.
Мэри пристально посмотрела в глаза Мейсону, ничего не понимая. Тот поудобнее уселся на кровати. — Как у тебя настроение, Мэри?
Настроение? — Мэри немного виновато улыбнулась, — прости меня за вчерашнее, — она положила свою ладонь на плечо Мейсона, — я была виновата.
— Ладно, перестань, — попросил Мейсон. — Нет, Мэри, ты знаешь, это моя вина.
— Нет, Мейсон, я вела себя слишком несдержанно, — запротестовала Мэри, как бы пытаясь убедить Мейсона — только она виновата в том, что вчера произошло.
Несколько мгновений мужчина и женщина молчали.
— Знаешь, Мэри, несмотря на твой запрет…
— На мой запрет? Какой запрет?
— Несмотря на то, что ты просила меня не звонить, я все же вчера позвонил Марку.
Мэри насторожилась. Она смотрела на Мейсона, как бы ожидая услышать от него, что это очередная шутка, что он нарочно это придумал, чтобы позлить ее. Но Мэйсон смотрел на нее вполне серьезно: его взгляд был настороженным, но твердым.
