София пожала плечами.
— СиСи?
— Что, София?
— Я хочу тебя поцеловать.
— Поцелуй.
— Ты разрешаешь?
— Да. Целуй же, быстрее.
СиСи сам повернул к себе Софию и крепко поцеловал в губы.
— Ты так хотела меня поцеловать?
— Нет, СиСи, я хотела поцеловать тебя нежно, тихо. Вот так, — и София прильнула к губам СиСи.
Они еще долго лежали, тесно прижавшись друг к другу, смотрели в распахнутое окно, за которым покачивались ветви деревьев, щебетали птицы, рокотал океан и по голубому глянцу неба плыли яркие белые облака.
— Испорченный торт. — Самое неприятное воспоминание детства или о чем не хочется думать Келли — Кто сломал любимое деревце доктора Роулингса? — Что скажет Мэри ребенку, когда тот вырастет? — СиСи и София — полное взаимопонимание и идиллия отношений. Надолго ли?
В психиатрической лечебнице, в общей комнате царила гнетущая тишина. На полу, посреди помещения, стоял вазон со сломанной японской вишенкой — любимым деревом доктора Роулингса.
Возле вазона собрались пациенты — Элис, Адамс, Келли и Перл.
Элис с ужасом смотрела на сломанное дерево, ее темная кожа, казалось, побледнела. Девушка обхватила голову руками и мелко вздрагивала.
Адамс то и дело поправлял очки и проводил ладонью по своей лысой голове. Келли была в наброшенной на плечи теплой вязаной кофте. Она поплотнее запахнула полы и поежилась, словно бы от холода.
Адамс с упреком посмотрел на Перла, а тот как ни в чем ни бывало подпиливал ногти маникюрной пилочкой.
— У тебя будут неприятности, — сказала Келли, обращаясь к Перлу.
Тот на мгновенье прервал свое занятие и пожал плечами. Эполеты на его мундире немного сдвинулись в сторону, и Перл аккуратно их поправил.
— Неприятности будут не только у меня, — сказал он, — может быть, отец нации и огорчился бы из‑за сломанного деревца, но я — никогда, — он вновь принялся подпиливать ногти. — Как они тебе нравятся, Келли? — он протянул свою руку.
Девушка недоуменно посмотрела на отполированные до блеска ногти.
— Не понимаю, к чему ты так веселишься, Леонард, — обратилась она к Перлу, — ведь доктору Роулингсу очень нравилось деревце и он сильно расстроится.
Перл ехидно улыбнулся. Он не глядя водил пилкой по ногтям, металл отзывался неприятным скрипом. Келли скривилась, этот звук ее раздражал.
— Леонард, ты можешь, наконец, прекратить свое дурацкое занятие?
— Никогда, — ответил Перл.
— Но у меня такое чувство, будто ногтями кто‑то скребет по водосточной трубе.
— Ты, Келли, слишком нервная для сумасшедшей, — улыбка не сходила с лица Перла. — И кстати, с чего это ты взяла, что деревце сломал старик Джордж?
