— Но ведь он к тебе, Ричард. Наверное, Ник пришел поздравить тебя с днем рождения, — сказал Мейсон, но все равно поднялся из‑за стола, извинился перед гостями и направился к двери.
Ричард последовал за ним.
— Здравствуй, Ник.
Тот вежливо кивнул Мейсону и протянул руку. Но коробка выскользнула и, упав на пол, раскрылась.
У ног Мейсона оказалась искусно сделанная модель пассажирского самолета.
— О, извините, это я принес в подарок Ричарду, — Ник поднял самолет и подал Дику.
Тот схватил модель в одну руку, цветы в другую и радостно помчался к столу похвалиться подарком.
— Пойдем к столу, Ник. Хорошо, что ты пришел, — Мейсон положил свою руку на худое плечо мальчика.
— Я хочу сидеть рядом с тобой, Мейсон, — попросил мальчик.
Мейсон вдруг почувствовал, что когда‑то с ним уже было что‑то подобное, он вспомнил…
…Они, пропахшие дымом, исцарапанные шли по взрытому черному полю, вокруг ярко–зеленые изломанные стебли кукурузы.
Вдруг на поле появилась темная тень вертолета, послышался стрекот его винтов, который перекрыл исступленный крик Марты…
Его лицо сразу же утратило прежнюю веселость и спокойствие.
Мышцы дернулись, в глазах появилось отчаяние, от крыльев носа к уголкам рта протянулись глубокие складки.
Мейсон в одно мгновение постарел на добрый десяток лет.
Вдруг веселые голоса за столом смолкли. Из столовой Мария вкатила на никелированной тележке большой праздничный торт.
Все двенадцать свечей ярко пылали. Их огоньки колебались и тонкими голубоватыми струйками поднимался ароматный дым.
У Мейсона внутри что‑то перевернулось. Ему показалось, что его сердце, которое билось до этого ровно и уверенно, оборвалось и упало в какую‑то черную бездну.
Он прижал ладонь к груди и почувствовал неровное биение, судорожные толчки, казалось, сотрясали все его тело. Мейсон прижал вторую ладонь к груди и тяжело опустился на стул.
— Что с вами? — обратилась одна из школьных учительниц.
— Все в порядке, минутная слабость, у меня иногда такое бывает.
Мейсон попытался улыбнуться, но улыбка не получилась, он прикусил себе губу и ощутил во рту солоноватый привкус крови.
— Ричард, тебе дуть на свечи! — закричали друзья мальчика.
Ричард торжественно поднялся из‑за стола, подошел к торту, склонился над ним и, набрав полные легкие воздуха, смешно раздув при этом щеки, уперся руками в никелированные поручни, зажмурил глаза и изо всех сил дунул.
Свечи мгновенно погасли, раздались аплодисменты и в полутемной комнате потянулся шлейф сладковатого дыма.
