СиСи с такой жалостью посмотрел на сына, словно это он был пастырем, а Мейсон заблудшей овцой.
— Ну хорошо, хорошо, мы это уже поняли, Мейсон, — устало произнес он. — Меня сейчас волнуют не вопросы обращения в веру Лили Лайт. А то, как и почему ты стал ее деловым и юридическим советником. Чем вы занимаетесь? Как ты пришел к выводу о том, что тебе нужно стать ее помощником в делах?
Мейсон смиренно потупил глаза:
— Неужели, это имеет какое‑то значение для тебя, отец? Я не думаю, что дела Лили Лайт касаются тебя. Хотя, впрочем, — он на мгновение задумался. — Не вижу ничего дурного в том, чтобы рассказать тебе об этом. Я путешествовал вместе с ней и участвовал в собраниях. Я слушал каждое обращение Лили к своей пастве и все больше и больше проникался ощущением правильности того что делаю. Мне хотелось не просто разделять ее взгляды, но и помогать ей в ее тяжком деле. Подумай, отец, — сколько душ она спасла, сколько она вернула их к истинной жизни. Скольким она смогла раскрыть глаза на свое истинное предназначение. Мы посетили множество храмов на нашем пути. Я даже не могу тебе перечислить, сколько их было.
СиСи наморщил лоб.
— Вы что, бродили по штатам?
— Мы проповедовали, — уточнил Мейсон. — Да, мы были и в Колорадо, и в Юте, и в Небраске, и в Монтане, и всюду Лили несла божественный свет знаний и истины тем, кто хотел ее слышать и слушать. И в каждом храме я ставил свечу за упокой души Мэри. Лили помогла мне смириться с ее смертью и я больше никого не обвиняю в этом.
СиСи пожевал губами:
— Да, похоже, за свое чудесное избавление от чувства вины, я должен благодарить Лили Лайт, — вполголоса прокомментировал он.
Это замечание не прошло мимо Мейсона.
— Нет, отец, — уверенно заявил он. — Тебе не надо ее ни за что благодарить. Она просто не нуждается в этом. Лили обладает чем‑то значительно большим, ведь она выполняла свою миссию. В ее поступках нет корыстных побуждений. Самая большая благодарность для нее, это сердца раскрытые Богу. Я всецело разделяю ее убеждения.
СиСи удрученно умолк и разговор на некоторое время прервался. Чтобы как‑то преодолеть возникшую между отцом и сыном полосу непонимания, София осторожно сказала:
— Мейсон, ты сумел обрести душевное равновесие?
Он на мгновение задумался:
— Нет, но Лили указала мне путь примирения с самим собой и вами — моей семьей.
СиСи демонстративно сунул руки в карманы брюк и скептически ухмыльнулся:
— Все ясно.
Легкая улыбка появилась на лице Мейсона.
