- Приветствую тебя, землянин, - произнес певучий голос с робостью и надеждой.
- Здравствуйте, девушка, - ответил Тишкин, приглядываясь к ее фигуре, на которой, однако, ничего существенного больше не проступало. - Где я?
- Вы на планете Рюм, - ответило лицо и нежно порозовело от волнения. - В лоне сверхцивилизации.
- Рюм так Рюм, - сказал Тишкин. - Перебьемся. Сама откуда будешь? Да, может, вы в натуральном виде явитесь, для порядка?
- Я бесплотна, - ответил голос в отчаянии. - Я бывшая женщина, красавица.
- Свету тут маловато, - застенчиво сказал Тишкин. - Не разглядишь.
- Дай твою руку, Ефим, - попросила женщина и подала свою узкую ладонь.
Тишкин взял в свою ладонь тонкую прокладную руку. И вдруг проступили плечо, грудь под зеленоватой накидкой, линия бедер, колени... Бледное лицо медленно наполнилось живым светом, как виноградина солнцем... Заструились мягкие волосы, залучились и улыбнулись рыжие глаза.
"А ведь Дашка психанет", - подумал Тишкин, отведя глаза, и вслух проговорил:
- Прошу прощения, уважаемая, кто же вас довел до такого безобразия, что скрозь вас предметы видать?
- Это все Высший Мозговой Центр - скверные, заумные головастики! - гневно воскликнула женщина. - Они не дают нам рожать, нянчить детей и ходить по траве босиком!
- Вот дураки, - сказал Тишкин.
- Мы хотим танцевать, любить, стирать! - воскликнула женщина запальчиво.
- Ух ты, боевая! - похвалил Тишкин. - Как зовут-то?
- Эйлурия.
Тишкин крепко встряхнул ее руку.
- Эх, Луша, чем же вам помочь-то, бездетным рюмкам?
- Вы помогли уже тем, что прилетели! - пылко сказала женщина.
- Как же, летел, сильно старался, - пробормотал Тишкин и от смущения отпустил руку Эйлурии. - Дай, думаю, помогу бабочкам.
Эйлурия, оставленная Тишкиным, вдруг опять стала прозрачной и волнистой, будто чешское стекло.
- Видишь, как мы слабы без тебя! - печально прозвучал ее тающий голос. Когда твоя рука излучает в меня силу Земли, я живу, я есть.
- Хлопот с вами, - проговорил Тишкин. - Как я руку тебе оставлю? Мне без ее самому никак. Мне еще с вашими голубыми мужиками надо разобраться.
- Оставь мне что-нибудь земное, самое дорогое для тебя, - попросил голос.
Ефим полез в нагрудный карман пиджака, достал затертую фотографию на документы с уголком для печати. На фотографии была изображена Даша строго анфас. Волосы ее были туго расчесаны на прямой пробор, глаза смотрели ясно, в упор.
- Сгодится? - застенчиво спросил Тишкин, вкладывая фотокарточку в трепетную руку.
