Вернувшийся утром из разведки лорд Адаль доложил:
— Ваше величество, там ничего — ни дома, ни души.
Слабая надежда на то, что капитан Северной башни преувеличил, таяла с каждым ударом копыт Стрелы. Видимые в проломах пепел и груды щебня говорили о полном разрушении. Мрачный Ваэлин ждал у разбитых ворот.
— Ваше величество, гавань, — сказал он.
Воды гавани были мутны от ила, затянуты маслом, пролившимся из пробитых рыболовных судов городского флота. Но королева ясно различила огромное скопление бледных овальных пятен на дне. Они подернулись зеленью водорослей и напоминали груду собранного винограда.
Лирна обвела взглядом останки того, что когда-то было суматошным грубоватым городом, грязным и захламленным. Здесь жили дерзкие люди. Здесь чаще смотрели прямо в глаза королям и реже кланялись. Но они были искренне рады видеть принцессу Лирну, выкрикивали приветствия, протягивали детей, чтобы Лирна поцеловала и благословила их, кидали цветы под ноги. Лирна приезжала сюда, чтобы открыть новый приют, оплаченный короной и поддерживаемый Пятым орденом. По пути к гавани королева не нашла и следа от него — лишь ряды за рядами груд обожженного кирпича и обугленных балок.
— Их сковали вместе, толкнули в воду первого, и остальные полетели следом, — сказал Ваэлин. — Их было сотни четыре. Надо думать, все выжившие после захвата города.
— Воларцы не хотели обременять себя рабами по пути на север, — глядя в воду, проговорил лорд Адаль.
Его голос звучал ровно и бесстрастно, но Лирна заметила, как исказилось его лицо.
— По пути на север, милорд? — переспросила королева.
Вперед выступила госпожа Дарена и поклонилась — мертвенно-бледная, словно промерзшая до мозга костей:
— Ваше величество, полагаю, мои новости могут оказаться важными для нас.
Спустя некоторое время королева приказала Мюрель принести госпоже Дарене чего-нибудь горячего.
Она сидела, скорчившись, в королевском шатре, грела руки о чашку с молоком. Ваэлин глядел на Дарену, не скрывая тревоги. Он уже говорил о том, насколько опасен ее Дар.
— Алльтор дорого стоил тебе, — добавил он. — Снова пуститься в свободный полет так скоро — неразумно.
— Я — солдат этой армии, — пожав плечами, ответила она. — Я — как любой другой, мой Дар — мое оружие.
Лирна подавила желание вмешаться. Эти двое понимали недосказанное друг другом, и в воздухе повисло тяжелое молчание. А она, королева, совсем не понимала, что же происходит в разуме ее полководца.
— Ваше величество, лес Урлиш умер, — сказала Дарена. — Он сожжен в пепел от края до края.
