— Честно говоря, эта женщина пугает меня больше, чем вся Воларская империя, — призналась Рива.
— Тогда отчего ты следуешь за ней?
— Потому что он следует за ней. Он сказал, что это нужно. Один раз я не послушала его слов — и не повторю ошибку.
— Он — просто человек, — пробормотала Велисс.
Но Рива услышала в ее голосе сомнение. Все, а в особенности кумбраэльцы, рассказывали про то, как единственный воин пробился сквозь армию, чтобы сохранить город, — и выжил. История пьянила головы и превращалась в легенду на глазах.
Хотя насчет «выжил» понятно не все. Рива помнила, как страшно он выглядел в тот день, как ее слезы и дождь смывали кровь, как она кричала, умоляла, чтобы он не уходил. А потом она увидела своими глазами, что он ушел. Покинул тело.
Умер.
— Я хочу, чтобы ты позаботилась обо всем в мое отсутствие, — сказала Рива. — Отстрой, что сможешь. Чтобы подкрепить мой наказ, я оставляю лорда Арентеса, хотя он уж точно возненавидит меня за это. А как насчет нового титула? Как тебе «госпожа вице-правительница»? Хотя, я уверена, ты придумаешь титул получше.
— Я не хочу титул. Я хочу тебя, — сказала Велисс и стиснула колени.
Впереди сквозь огромную каменную пещеру собора шли лорды Арентес и Антеш. За ними к покоям Чтеца следовала Рива со свитой из двадцати стражников. С парой священников, стоявших у порога, справились без особого труда. Арентес распахнул двери и отступил.
Рива вошла — и остановилась, глядя, как лорд Антеш придавил к стене священника, желтолицего типа с изуродованным носом и перевязанной рукой.
— Я так и не узнала твое имя, — сказала Рива.
Священник оскалился, но молчал лишь до тех пор, пока Антеш не тряхнул его как следует.
— Мое имя лишь для Отца моего, — прошипел святоша.
— Я полагаю, что Он одобрит разглашение, — заметила Рива и подозвала пару стражников. — Отведите его к госпоже Велисс. Скажите, что, по моему мнению, ему помогут целебные травы.
Священника уволокли прочь. Рива неторопливо прошла в комнату, коротко поприветствовала семерых сидящих за круглым столом мужчин. Их должно быть десять, но трое погибли при осаде — и, как подозревала Рива, не от отчаянной храбрости.
— Мои добрые епископы! — произнесла она и направилась к единственному свободному креслу за столом.
Один вскочил — тот ссохшийся, похожий на птицу старичок, протестовавший, когда Рива отдала собор под госпиталь.
— Это священный конклав десяти епископов, — брызжа слюной, процедил он. — Тебе не позволено входить в эти двери…
