– Да уж! – посочувствовал я.
– Да нормальный он был! Говорю тебе! – Ржавый запальчиво пнул подвернувшийся обрубок дерева. – Его просто трогать не надо было. Особенно сумочку.
– Сумочку? – прыснул я.
– У него сумочка была, такая… – Рыжий изобразил в темноте что-то круглое. – Эдик ему сказал, что она мамина, вот он и прилип к ней намертво. Даже спал с ней.
Я тут же вообразил Захарушку с сумочкой под мышкой.
– А потом?
– А потом всё. – Голос Ржавого опять стал шершавым. – Он исчез. Конец истории.
– Так а с Фалей вы чего рассорились? – не понял я связи.
– Мы с ним потом еще больше сдружились, – поправил Ржавый. – Он Захарушку знаешь как любил?! Переживал очень, когда тот исчез. А потом…
– Ну? – тормошил я рыжего.
– Однажды мы с Фалей залезли к Эдику в подсобку, без разрешения. Хотели там на матах попрыгать. – Ржавый вдруг встал как вкопанный. – И я нашел там сумочку!
– Какую сумочку? – не сообразил я.
– Красную, – прошипел Ржавый. – Захарушкину!
– А-а-а! – Иногда я и правда соображаю не так быстро, как хотелось бы. – Понятно.
Ржавый, конечно, тут же догадался, что я ничего не понял.
– Ты тупой, что ли? Я же тебе говорю, Захарушка эту сумку с собой везде таскал. И в лес он тоже с ней ушел, понимаешь?
– Нет. – Я виновато моргнул. – Тогда как она оказалась у Эдика?
Ржавый торжествующе щелкнул пальцами:
– А я тебе о чём, балда! Эдик же сказал, что не видел, как Захарушка в лес уходил. Но раз сумочка была у него, значит, он соврал!
– Да ты что? – осенило меня. – Думаешь это он его… того?
– Не знаю. – Ржавый беспомощно развел руками. – Но сумочка…
– Зачем ему врать? – Во мне тут же заговорил Шерлок Холмс. – А Фаля как же? Он тоже ее видел?
– Видел! А когда я предложил всё рассказать воспитательнице, он не дал. Сказал, что мне никто не поверит. И если я буду выступать, они мне с Эдиком такое устроят!
– И ты не рассказал? – Я кое-как проглотил разочарование. – Струсил?
– Конечно, струсил! – Он резко отвернулся. – А ты бы нет? Я тогда знаешь каким был? Боялся всего на свете…
– Тоже струсил бы… наверное, – подбодрил я. В конце концов, он же тогда совсем мелким был. Что с него взять?
Я решил сменить тему:
– И вы больше про сумочку не вспоминали?
Ржавый покачал головой:
– Мы больше вообще не разговаривали. А на следующий год, когда я приехал, он уже со Штыком был. Потом они еще и Зенита к себе взяли.
– А Зенит у них что, четвертый? – прикинул я вдруг.
– Почему четвертый? – удивился Ржавый. – Третий!
– Нет, я имею в виду брат. Четвертый? Он же там на костре кричал «ты моего брата убил», помнишь?
