С горячим приветом от Фёклы | страница 71
Вот Ржавого я бы точно не пустил. Еще чего! Я даже нарисовал себе сцену, как он изо всех сил рвется к окну, потому что за ним его ждет сахарная Верка и вот-вот растает. Оно и понятно! Там же один сплошной рафинад.
А я ему такой:
– Гадам сахар не положен! – И безжалостно задергиваю штору.
Обидно только, что Ржавого это вообще никак не задело. На самом деле он даже и не думал к окну подходить. Я поначалу сидел как на иголках – ждал, что он приползет просить прощения. Но куда там! Этот неудачник забился в угол, и еще, главное, с книгой!
Я сначала как увидел – глазам своим не поверил. Подумал, зачем ему книга, если он даже читать не умеет? Ржавый же в притоне вырос! Чудо, что он вообще разговаривает! Но потом вспомнил про Маечку и засомневался. Если уж она на виолончели играть научилась, то, может, и Ржавый что осилил. Ну, там, Колобка. Или, как Эдик, комиксы.
Я мельком глянул на обложку и прямо обалдел. Капитан Сорви-Голова!
У меня даже в глазах зарябило – так я на него косился. Думал, он книгу вверх тормашками держит. Так, для видимости. Но рыжий и правда читал. Там зрачки ого-го как бегали! Прямо как у меня, когда я «Морского волка» дочитывал. Теперь вот за «Трех мушкетеров» взялся.
– Где ты там взялся? – фыркнула Фёкла. – Две страницы прочитал, лежень.
Последние дни она говорила прямо-таки без умолку. Видно, на нее тот случай с Эдиком так подействовал. Я сначала не отвечал, а потом понял, что только хуже делаю – она тогда еще и петь начинала!
В общем, я сказал недовольно:
– Не две, а три. Считать научись!
На самом деле я бы мушкетеров за один день прочитал, если бы не Яшка с Гнусиком. Они меня с этим окном просто достали!
В общем, я плюнул на д’Артаньяна с Констанцией и взялся за рисование. Тут уже меня отвлекай не отвлекай – бесполезно. Я, когда рисую, вроде как глухонемым делаюсь. И отзываюсь только на запахи. Ну, когда, там, обедом пахнет или ужином.
– Что ты всё малюешь? – недовольно пробурчал Яшка и завалился ко мне на кровать. Еще и Гнусика придавил, главное. Тот как заверещит! А я сказал:
– Гм-гм, – ну чтобы они поняли, что меня здесь нет, а вот это безмолвное тело – просто тень. Ну, что-то вроде отца Гамлета.
Хотя я пока и сам с Шекспиром на «вы», а Яшка так вообще – случайный знакомый. Он вырвал альбом у меня из рук и сказал:
– Ничего себе! Ты прямо Пикассо какой-то.
Я посмотрел на него с жалостью:
– Пикассо – это экспрессионизм.
Потом отнял альбом и добавил с гордостью: