Я стоял под этим душем и смотрел на окна. Ждал, что оттуда кто-нибудь выглянет и позовет меня обратно. Тот же Гнусик! Это он только прикидывается слепоглухим, когда где-то штормит, а на самом деле всё видит и слышит, прямо как Око Саурона. И то, как мы ругались с рыжим, они с Яшкой точно слышали. А теперь вот сидят и носа не высовывают. Ну правильно, зачем им я, когда у них есть он! Да я им там вообще сто лет не нужен!
Мне стало так тошно – не передать. Я даже дождем поперхнулся и теперь уже точно решил, что уйду. А потом вдруг увидел Маечку. Она сидела на подоконнике, вроде как с книгой. Но смотрела не на нее, а на меня. Огромными такими глазами, испуганными.
Я махнул Майке рукой. Она помахала в ответ, потом подышала на стекло и нарисовала большой вопрос.
«Какая же она всё-таки! Даже не описать».
Я улыбнулся через дождь и показал ей «класс». Ну, вроде как не о чем беспокоиться. А она вдруг прижала к себе книгу и покачала головой, мол, есть о чём. И я сразу понял, что вся эта идея с Польшей – это какой-то бред. И даже немного обрадовался.
За занавесками замаячила тень Гнусика. Он карабкался на подоконник, как гигантский майский жук. А Яшка, видно, изображал маньяка-зоолога и хватал его за ноги. В общем, им двоим там было страшно весело. И мне вдруг тоже стало хорошо.
Гнусик увидел меня первым, отдернул занавеску и забарабанил в стекло. А Яшка замахал руками.
«Ага, давно не виделись!»
Я сделал вид, что ничего не замечаю. Но они, конечно, сразу поняли, что я притворяюсь. Залезли на подоконник и стали кривляться, как два бабуина. Яшка еще кричал что-то. Вот дуралей! Там же не слышно ничего из-за этих стеклопакетов. Да я, если честно, его и не слушал. Потому что уже со всех ног бежал обратно в корпус.
