– Очень нравится! – Маечка прижалась щекой к теткиной руке. – Спасибо, тетя Эльза.
Я чуть воздухом не захлебнулся – так она это сделала. Прямо как Гашек, только не по-кошачьи, а по-девчоночьи. Как-то ужасно мило.
Эльза и та растаяла. Хотя, честно, видок у нее был тот еще. Словно ее из асфальта вырезали. Одним большим куском.
– На здоровье, солнышко. – Эльза погладила Маечку по голове. – Ну беги уже.
И Маечка послушно соскользнула со стула. Как пушинка. Вообще ни шороха. Такая вся тоненькая, почти прозрачная. Я сразу подумал: «Как она вообще ходит? Ее же, наверное, ветром сдувает!»
Пока я стоял и таращился на Маечку, она преспокойно упорхнула. Я на всякий случай еще сильнее вытаращился ей вслед – вдруг у нее там и правда крылья? Не может ведь обычный человек так порхать.
И тут меня заметила Эльза.
Раз – и всю ее улыбку, которая осталась после Маечки, будто ластиком стерли. Я сразу понял: что-то будет!
– Ну, чего жмешься? – ласково прохрипела Эльза. – Давай живее!
Вот я такой человек – всегда надеюсь на лучшее. Уже ведь ясно было по тону, что ничего хорошего мне там не светит. Но нет, я двинулся прямо в Эльзины лапы. Сел, главное, такой. И жду, пока меня погладят по голове, дадут яблоко и назовут «солнышком».
«Ну ты и наивня!» – послышался мне Жекин голос.
«Ага, форменный дурошлеп», – поддакнула ему Фёкла.
А я зажмурился, чтобы их не слышать, и приготовился к лучшему. В этом весь я.
– Кривляться долго будешь? – прошипело у меня над ухом.
Я тут же открыл глаза. Эльза смотрела на меня из зеркала, как вошь на блоху. Ну, якобы я ей не товарищ.
К моему счастью, у нее вдруг зазвонил телефон. Она вытащила из кармана трубку, прижала ее плечом к уху и как заверещит:
– Алё! Алё? Ленок, ты, что ли?
Говорит, главное, а сама с меня глаз не сводит. И затылок мне зачем-то щупает.
– Бусинка моя, ну потерпи крошечку. Мне вот еще одного дали. Ага, последнего.
Тут она мне в волосы прямо вцепилась. И давай тягать – влево-вправо. Будто примеряется, как мне лучше голову с шеи сдернуть. Вся такая счастливая. Щебечет:
– Я там колбаски купила, сырку. Ну, порежем с фруктами. Угу. Ага.
«Ага, – подумал я. – Ты, Ленок, бусинка моя, потерпи крошечку. Я тут сейчас одному голову оторву´. Потом порежем ее вместе с сырком и колбасками».
– А-ха-ха! – Эльза прямо-таки покатилась со смеху.
(Неужели услышала, о чём я думаю?)
Она cхватила со стола ножницы и кровожадно щелкнула по вихрам у меня на затылке:
– Скажешь тоже!
Первая прядь упала на мое скованное ужасом плечо. Потом вторая, третья. Эльза была настоящим виртуозом кошмара.
