11 час. 30 мин.
Собака семенила впереди, опустив голову, принюхиваясь к вьющейся в траве тропинке. Следом бежал альбинос, с наслаждением вдыхая напоенный свежестью воздух. Он приостановился, укрывшись за ветвями, прислушался и, успокоившись, в приливе радости снова пустился в путь. Однажды отец Фидель рассказал ему про человека такого доброго, что птички слетались к нему и клевали пищу у него из рук. Л почему же он, Кондело, всегда внушает им страх?
— Ведь я никогда не причиню вам никакого зла, — сказал он, обращаясь ко всем птичкам на свете. Он долго раздумывал над этим, прикидывая и так, и сяк, потом с грустью, как человек, отвергнутый себе подобными, сказал: — Вас тоже пугает цвет моей кожи, да? Но вы спросите у Терпения.
При звуке своего имени собака оглянулась, подбежала к нему и потерлась о его ноги.
— Я вот говорю птицам, что ты не обращаешь внимания на цвет моей кожи. Слушай, Терпение, ты ведь зверь, может, ты понимаешь их язык. Расскажи им, что мы с тобой задумали сделать, когда доберемся до нашей мамы. Но только погоди, дай нам хорошенько спрятаться. Не то ты своим лаем еще наведешь на наш след людей… Сегодня вечером, к примеру, ты выйдешь из нашего укрытия и с верхушки дерева, на которое я помогу тебе взобраться, позовешь птичек. А когда они прилетят, я тихонько приближусь и, пока ты будешь говорить с ними, стану гладить их по головкам, они поймут: я — добрый, и тогда мы все возблагодарим ночь, которая умеет уравнять все цвета… Господь бог, сотворяя человека, должен бы был приклеить сердце ему на лоб. Тогда мелким тварям легко было бы узнавать, к кому можно приближаться, а к кому — нет. Мы скажем об этом нашей маме и еще попросим у нее большое поле с хорошенькими домиками, где поселятся те, на кого охотятся люди.
И они побежали друг за дружкой по склону. Со дна долины Кондело заметил высокую гору, одетую деревьями и тишиной. Собака посмотрела на него, радостно виляя хвостом.
11 час. 30 мин.
Кабаланго сел, моля бога, чтобы кашель не напал на него здесь, среди людей. Амиго небрежно развалился на стуле, держа между ног большое охотничье ружье; на столе перед ним стояла коробка с патронами. Робер открыл коробку, взял два патрона и внимательно их осмотрел. Жермена сделала то же самое. Амиго с важным видом наблюдал за ними. Из кухни вышла Мария и с вечной своей улыбкой подошла к столу.
— Вы звали меня, господин?
Робер даже не поднял головы. А Жермена глубоко вздохнула и, зажмурясь, быстро положила патроны обратно в коробку. Амиго громко расхохотался; Робер же, явно нервничая, движением руки отослал служанку.
