Впрочем, довольно быстро тон повествования меняется: князь Владимир сообщает Илье, что к Киеву движется войско печенегов, которых ведет Калин-царь, и Илья отправляется созывать богатырей на защиту города. Обиженные на князя, богатыри сначала отказываются, но все же «в урочный час встают за землю Русскую» вместе с киевским ополчением, княжеской дружиной — и отрядом варяжского гостя Сигурда. В сражении под стенами Киева многие богатыри погибают, но сам Илья остается жив и срубает голову Калину, после чего печенеги обращаются в бегство.
В романе Кошкина практически нет магии, неизменного атрибута фэнтези-текстов (разве что «богатырский скок» Бурко через стены и через Днепр), как нет и сверхъестественных существ, помимо Бурко (лишь изредка упоминается о давней победе Добрыни над Змеем Горынычем). Это прежде всего художественная реконструкция «былинной» Руси, тщательно воспроизводящая героический пафос былин и апеллирующая к летописям и историческим исследованиям за доказательствами «русской самостоятельности»: так, один из персонажей романа — кузнец Людота, «коваль настоящего русского меча», согласно выводам А. Н. Кирпичникова [Кирпичников 1966, с. 40–43; Androshuk 2003, с. 15–25] (у Дивова Ульф, разумеется, вооружен скандинавским клинком). Отметим, кстати, что в романе активно действуют или хотя бы упоминаются основные былинные богатыри русского эпоса, от Никиты-Кожемяки и Дуная до Чурилы Пленковича и Данилы Ловчанина. Варяги у Кошкина, как уже упоминалось, — лишь торговые гости, не брезгующие разбоем, а византийские монахи, которых Дивов, ссылаясь на монографию Г. Г. Литаврина «Византия, Болгария, Древняя Русь», рисует «серыми кардиналами», в романе выведены полностью обрусевшими: они ревностно «окормляют» народ, вместе с воинами сражаются против печенегов, судят «по справедливости и правде», и не удивительно, что таких священников Русь охотно принимает, а Илья в финале романа удаляется в «Печерский монастырь» (имеется в виду Киево-Печерская лавра, в которой хранятся мощи святого преподобного Илии Муромца [11]).
Обращает на себя внимание «заочная» художественная полемика по «варяжскому вопросу» между авторами вышеназванных романов; перед нами — продолжение дискуссии норманистов (Дивов) и антинорманистов (Кошкин). При этом некорректно заявлять, что О. И. Дивов целиком принимает норманистскую точку зрения на происхождение русской государственности, — он особо указывает, следуя аргументам Б. Д. Грекова, что «варяги только собрали Русь», на территории которой «уже сложилась государственность». С другой стороны, для И. В. Кошкина даже такой «умеренный» норманизм выглядит неприемлемым: его варяги — наемники на службе у князя, прежде — разорители, а вовсе не собиратели «исконно русских» земель. Отметим, кстати, что роман Кошкина оказался едва ли не первым задесятилетие развития славянской фэнтези «сугубо антинорманистским» литературным произведением — большинство авторов, так или иначе затрагивавших в своих книгах «варяжский вопрос», придерживаются норманистских воззрений (для книг О. А. Григорьевой и Е. А. Дворецкой, в частности, любительская литературная критика даже предложила определение «славяно-скандинавская фэнтези»
