Торкел согласно кивнул головой. Хортиса он знал — замечательный в своем роде тупица и лизоблюд.
— Ну, вот я ему перед уходом и дал по морде!
— Здорово! — хмыкнул Торкел, представив эту сцену. — И тебя выпустили из Кайса?
— Так это уже не в Кайсе было… с инспекцией он приезжал. Я тогда в патруле был.
Неподалеку в конюшнях заржал жеребец и Торкел по голосу узнал Воркана.
Кони были головной болью для горцев. Издавна они ценились больше золота, и потерять коня считалось большим несчастьем, чем потерять семью. Поэтому коней совершенно беззащитных перед чудовищами держали в конюшнях Улгак — Ро, и вместо того чтобы стать средством быстрого перемещения и ударной силой, они стали обузой.
Изрядно выпитая настойка неощутимая в застолье вдруг ударила в голову, едва Торкел встал на ноги.
Пошатываясь, он выбрался на свежий воздух.
Горизонт был необыкновенно чист и четок — вот только гор на горизонте было вдвое больше чем обычно…
А еще над горами висела ярко желтая голова покойного Джа… подпрыгивала… подмигивала и что-то говорила… бормотала… вздыхала.
— Что?! — скривился Торкел. — Что ты хочешь? Какие Камни?!!
Голова в небе начала краснеть. Джа ухмыльнулся в последний раз и закатился за горы, а Торк обнаружил вдруг, что лежит на спине и ощупывает непослушными пальцами окаменевшее лицо.
Он еще долго пел шепотом какие-то бессвязные песни с припевом «джа — джа — джа» пока Сауруг и Айслин, постанывая от тяжести, тащили его в хижину.
Наутро Торкел, несмотря на чудовищную головную боль, поднялся первым и, кривясь от желудочных спазм, выкатил наружу подарок Хартварка и прорубил секирой дно проклятого бочонка.
Потом он взглянул на дальние отроги Собачьей Головы, за которыми начиналась Империя.
— Пора в путь, — сказал он сам себе.
В тот день, когда я впал в отчаяние среди тел поверженных моих друзей и моих врагов, в просвет между деревьями вдруг ударил луч солнца, и я сразу понял, куда я должен идти и что я должен делать.
Тортгорн Основатель
… Арбалет Торка дважды тренькнул тетивой, свалив с уступов скал двух нападающих прямо на головы остальных тварей, и бычеглавы стали обтекать каменный массив, отказавшись от прямой атаки и разыскивая теперь удобный проход наверх. Жажда крови гнала их по следу путников.
Сверху было видно, как их туши, слившись, в две огромные змеи-колонны, заструились между каменными столбами, неотвратимо приближаясь к тропинке. Отыскав путь наверх, первый из бычеглавов поднял уродливую голову и издал скрежещущий вой.
