Разумеется, ирианскому правительству об этом было известно. Однако пока выгода перевешивала негатив, подобное положение дел всех устраивало. Пусть и номинально, но корпорация Ахона удерживала эту систему за империей. Ну и немаловажным являлось то, что на этой станции была развита индустрия развлечений, от невинных карточных столов, до настоящего экстрима.
Одним из самых популярных являлась арена. Или все же Арена, где сходились в смертельной схватке пилоты. Эдакий римский Колизей в космосе. Правда, зрители здесь не решали, умереть пилоту или нет, это было во власти его противника. Да и то, едва только машина получала статус подбитой, как победитель был обязан прекратить бой. Если убил в схватке, то так тому и быть. Но добивать строго воспрещалось. Эдак ведь пилотов не напасешься.
Признаться, Андрей слабо понимал, в чем тут соль. Понятно, когда дело касалось рукопашной схватки. Имелась на станции и подобная арена. Но там ты хотя бы видишь, как бойцы лупцуют друг друга. Ярость, страх, пот, кровь и напряжение. Все это ты наблюдаешь воочию, и тебе передается незримая энергетика схватки.
За космическим боем иначе как посредством трансляции не уследить. Ну какой интерес наблюдать за искрами, мечущимися в темном пространстве, словно светлячки. За подробностями же – к экрану монитора. Но именно это развлечение было едва ли не основным, а ставки поражали воображение. О публике и говорить нечего. Золотая молодежь в возрасте до пятидесяти-шестидесяти – это лишь вершина айсберга.
– Ну как настроение, Андрей? – встретил его на выходе агент.
Тут без них никуда. Конечно, пилот может попробовать представлять свои интересы и сам, но лучше не рисковать. Все эти договоры – одна сплошная казуистика. Слишком уж много всевозможных спорных моментов. А господин Ахон не подает на паперти даже по праздникам.
Так что либо сам ломай мозг, чтобы не оказаться в дураках, либо нанимай того, кто будет делать это за тебя. Но тут уж все чисто. Подписываешь контракт только раз. Причем насквозь стандартный и прямой, как лом. И после этого любые кривотолки автоматически становятся головной болью агента.
Ушену было тридцать лет, причем биологических. Так что он в своей среде считался не просто молодым, но начинающим. Вздернутый нос, придающий ему схожесть с ежиком, вот как хотите, так и понимайте, солидности ему не добавлял. Но кто-то более представительный Андрею был попросту не по карману.
– Настроение поганое, – не стал кривить душой Леднев.
