Дэдлиб посмотрел на него как на полного варвара:
— Стратиджик Интеллидженс Эйдженси — Стратегическое Разведывательное Управление Соединенных Штатов Америки. Цените мою откровенность, господин Оуянцев… так же, как я ценю вашу. Любому ясно, что разведка провернула какую-то очередную не совсем благопристойную операцию — да вдобавок, похоже, неудачно провернула, и даже и не провернула вовсе, а лопухнулась по-черному… а из-за слуха о сумме ее приняли за сверхсделку в сфере наркобизнеса. То есть они в заднице. Теперь к этому всему лучше не приближаться — может оказаться крайне вредно для здоровья. Но… я человек азартный, меня всегда интересовало то, что вредно для здоровья. — Дэдлиб указал на свою сигару. — Я разобраться хочу…
— М-да, — только и смог после долгой паузы выговорить Богдан. — Еще Учитель сказал: «Бывает, пробьется росток, но так и не зацветет. Бывает, зацветет, но так и не даст плодов»…[45]
— Хорошо вам тут живется, — хохотнул Дэдлиб. — На все вопросы уже есть ответ.
— Это не ответ, — покачал головой Богдан. — Это совет, как отнестись к ответу, когда он будет найден.
— Да ну? Не очень понятно, что это значит практически, но все равно красиво… В общем, я тут опять в качестве частного лица, приехал в последний момент как бы на праздник. Турист.
Богдан улыбнулся:
— Опять-таки еще Учитель сказал: даже самую большую армию можно лишить полководца, но даже самого обычного человека нельзя лишить его собственных устремлений…[46] Нам обязательно нужно будет еще раз связаться с вами, господин Дэдлиб… Я остановился в гостинице «Шоуду». Вместе с другом, Багатуром Лобо, — вы наверняка его помните. Если хотите, запишите номер моего телефона и, пожалуйста, дайте мне ваш.
Ханбалыкский воздухолетный вокзал, 23-й день первого месяца, вторница, ранний вечер.
Стоило сделать еще один шаг — и сразу, без перехода они из пустынной дипломатической улицы вывалились в праздничную, возбужденную, разноязыко галдящую и поющую толпу. Богдан взмахнул растопыренной пятерней — из многорядного потока, словно бы склеенного в единую бугристую от крыш ленту, каким-то чудом прямо к сановнику с готовностью выломилась повозка такси и остановилась. Богдан протянул Дэдлибу руку; тот пожал ее, приподнял свою совершенно неподходящую для зимы шляпу и, повернувшись, резво устремился к посольству. Как он собирался в качестве частного лица выяснить в визовом отделе местопребывание — пусть хотя бы официальное — этого самого мсье Франсуа, Богдан не мог даже предположить. Ладно, их дела.
