— А это, изволите ли видеть, драгоценные преждерожденные, — часто кланяясь при виде важных особ, заговорил служитель, — изволите ли видеть, „Зал любимой груши“. Бывшие покои младшей супруги драгоценного преждерожденного Тайюаньского хоу по имени Цинь-гуй, небесной фамилии Чжу, что приходится родным племянником ныне здравствующего Сына Неба.
— А, так яшмовая супруга Тайюаньского хоу тут более не живет? То-то мы смотрим, что здесь такое запустение…
— Увы! — Старик почтительно сложил руки на груди и покачал горестно головой. — Нефритовая преждерожденная, а имя ей было Цюн-ну, почитай, как полгода изволила отправиться к Девяти источникам[39]! Теперь здесь никто не живет.
— Отчего же так? — удивленно поднял брови Богдан. — Ну если не жить, так хотя бы работать здесь вполне было бы возможно.
— То верно, — склонил голову дворцовый служитель. — Но… — Он замялся. — Негоже мне говорить всякие глупости таким блестящим и просвещенным преждерожденным, уж увольте старика…
— Да отчего же? — наклонился к нему минфа. Оглянулся на Бага. Тот, равномерно поглаживая кота по башке, чуть заметно прикрыл глаза: хотелось бы знать, хотелось бы. — Что в том такого, чего вы не решаетесь сказать гостям Сына Неба? Нет, если речь идет о каких-то вещах, связанных с личной жизнью нефритовой особы Тайюаньского хоу, тогда, конечно, выспрашивать вас о них было бы верхом несообразности…
— Что вы, что вы! — Старичок всплеснул руками: очень живой, подвижный, охочий до жестов оказался дедушка. — Я, почитай, тридцать пять лет незаслуженно ем рис из дворцовых котлов, свое место и дело хорошо знаю. Какое там!..
— Тогда скажите! — постаравшись придать лицу самое дружелюбное выражение, какое только мог, попросил Баг. — Вы поймите, драгоценный преждерожденный, мы ведь не просто так спрашиваем, у нас есть причина, и серьезная.
— Да какой я драгоценный… Не смею, не смею! Вы по первости-то одарили меня, ничтожного, такой небесной милостью, а уж дальше прошу вас изволить еще раз явить милость и снисхождение и звать меня просто Янь… — Старичок опять принялся кланяться.
— Так вот, преждерожденный Янь… — улыбнулся Богдан. — Каждый человек драгоценен, но если вам так будет удобнее… Мы почему этими покоями заинтересовались — странности с нами тут случились некоторые. Может, вы поможете, проясните, в чем тут дело?
— А не изволит ли драгоценный преждерожденный намекнуть, какого рода странности? — Старичок смотрел внимательно.
