— Вы, наверное, братья Мюкке? — спросил он, осененный неожиданной догадкой.
— Да, да! — отозвались они.
— Бегите отсюда как можно быстрее, мы потом поговорим с вами!
Они выскочили из комнаты и помчались бесконечными коридорами.
Внезапно на комнату обрушился ревущий ураган, и чудовищный вихрь, подхвативший Джона, словно жалкую куклу, швырнул его в бездонную пропасть. Он уже не увидел рушащиеся стены, падающий потолок. Все мгновенно стихло, и вокруг него заклубилась слепая ночь.
Глава XII В которой многое, остававшееся во мраке, становится явным
«Я пленник в странном доме на улице Тарани… Интересно, кто такой этот загадочный майор Джей?.. Сейчас появится эта костлявая мегера, вооруженная пистолетом, и на тарелке у нее будет что-нибудь несъедобное…» Это были первые мысли, родившиеся в сумеречном сознании Эксхема, за которые он судорожно ухватился.
Но, когда он попытался открыть глаза, у него ничего не получилось; мрак вокруг него не собирался рассеиваться.
— Но я же видел эту женщину убитой!
Его сознание понемногу прояснялось. К нему возвращалась память, в которой странным образом перепутались реальные события и химерические образы.
Очевидно, он все еще находился в бреду, когда услышал, как кто-то рядом громко плачет, то и дело называя его по имени.
— Джон, ах, Джон… Вы не смеете умирать… Мы никогда больше не расстанемся!
Маргарет… Да, он узнал ее голос.
Потом голос рядом умолк и наступила нескончаемая тишина. Чья-то невидимая рука несколько раз вливала ему в рот приятно пахнущую прохладную жидкость.
Джон хотел бы заговорить с этой невидимой самаритянкой… Или самаритянином… Но он не мог произнести ни слова.
Может быть, я все же умер, и моя душа блуждает в потемках, пока не определится адрес, по которому она должна отправиться…
Его сознание чудесным образом прояснялось, но он по- прежнему не мог пошевелиться.
Или я еще не умер, но нахожусь на пороге смерти… Говорят же, что умирающие продолжают некоторое время слышать?
Это шептали ему мысли, ясные и четкие, единственное, что продолжало жить в нем.
Он не ощущал ни малейшей боли, никаких страданий; ему казалось, что его тело стало легким, как пух, и иногда он даже чувствовал, что парит высоко в небе.
Это приятное ощущение неизбежно завершалось возникновением потребности отдохнуть, и он с удовольствием погружался в так же легко приходившее чувство покоя.
Он спал без снов, долго и спокойно. Просыпался, когда чья-то рука нежно касалась его лица, и прохладное питье тонкой струей лилось в его приоткрытый рот.
