Жена лесничего подошла к Эксхему.
— Призрак с косой стоит возле его постели. Теперь бедный офицер долго не продержится, — прошептала она.
— Замолчи, колдунья! — гневно крикнул ее муж.
Эксхем повернулся к нему.
— У вас есть лошадь?
Лесничий бросил на Джона подозрительный взгляд.
— Несколько дней назад сюда забрела потерявшаяся лошадь какого-то гусара; я пожалел бедное животное и нашел место в своей конюшне, накормил…
— Садитесь на эту лошадь и скачите как можно быстрее к какой-нибудь немецкой части. Немцы должны быть недалеко отсюда. Я дам вам письмо, в котором прошу прислать сюда священника.
— Но сейчас уже ночь, а здесь очень плохие дороги…
— Возьмите фонарь, я видел его возле дверей. И вот вам это… — И он протянул лесничему несколько золотых монет.
Поведение лесничего резко изменилось, и через несколько минут Эксхем услышал удалявшийся от хижины лошадиный топот.
Раненый продолжал метаться, горячка усиливалась, и Эксхем не успевал стирать кровавую пену с его губ.
Жена лесничего снова подошла к постели раненого.
Похоже, он продержится еще час или два, вряд ли больше, — оценила она состояние раненого. — Я могу поставить свечку святой Гудуле, чтобы муж быстрее вернулся со священником. Это хорошая свечка, ее освятили в церкви, и она обошлась мне в шесть су.
Зазвенела брошенная на стол монета, и свеча загорелась.
Ее свет упал на лицо раненого, который открыл глаза и уставился неподвижным взглядом на колеблющееся пламя.
Weihnachten[15]… Уже Рождество? — пробормотал он. — Во дворце, куда все хотели попасть, стоит рождественская елка с тысячей свечей, но без красной звезды с семью лучами никто не сможет войти во дворец.
Эксхем посмотрел на часы. Время бежало очень быстро, и женщина, сидевшая возле постели раненого, с беспокойством поглядывала на него.
Я дам ему еще немного настойки, — сказала она, — но если священник не появится через десяток минут…
В этот момент они услышали конский топот.
В хижину вошел лесничий в сопровождении старика в поношенном доломане. На груди у него висел небольшой медный крест.
Я священник Фрейлих, — представился он и, не теряя времени, подошел к постели раненого.
Ульрих фон Гейерштайн, — прошептал он. — Да, нет такой беды, которая не обрушилась бы на это несчастное семейство.
Он опустился на колени и принялся читать молитвы.
— Эксхем! — неожиданно закричал раненый. — Подойдите ближе, Эксхем, где же вы? О, как темно вокруг меня… Эксхем, я…
Он с силой вцепился в руку Джона.
