— Натсэ, я могу наложить на нас двоих двойное заклятие, — вмешалась Авелла. — Невидимость и Неслышимость. Ресурса хватит минут на сорок.
Лицо Натсэ просветлело:
— А вот это уже интересно! Молодец, белянка, радуешь.
Авелла, услышав эту похвалу, покраснела от удовольствия и спряталась за чашкой горячего чая. Я вдруг подумал, что даже такой небрежной похвалы она ни разу не удостаивалась от своего отца, к которому так старалась всю жизнь подобрать ключи. Ни от него, ни от сродного брата… братьев — сколько бы их ни было. Мать, наверное, не в счёт — для неё хвалить и ободрять было естественно, как дышать. Может, поэтому теперь Авелла так радуется, сумев заслужить расположение суровой и неприступной Натсэ?
Придя к этой мысли, я сделал себе в памяти зарубку: при любой удобной возможности хвалить Авеллу. Для неё это важно, а я не заостряю на этом внимания… Начнём, пожалуй, с её первых кулинарных опытов. Если она сработает хотя бы не хуже моей сестры, то я к результату морально готов.
— Ты, — перевела на меня взгляд Натсэ. — Не поворачивайся к Гетаиниру спиной, не отходи от него ни на шаг, что бы он тебе ни говорил.
— Слушай, это просто ночная охота на лягушек-людоедов. Что такого страшного может случиться?
— Морт! Прекрати. Пока я тебе не всыпала по первое число.
Я послушно замолчал. Занял рот едой.
— Авелла, — сказала Натсэ, — как домой вернёмся — сделай нашему дорогому супругу Хранилище, и пусть себе валяется до вечера, силы восстанавливает. Глядишь, никуда не вляпается, а мы тем временем что-нибудь приготовим. Ещё ведь этот зайдёт… — Она поморщилась, вспомнив Гетаинира. — А в Хранилище мы каких-нибудь полезных штук напихаем. Меч, например.
Тут я заметил, как мрачный старик из дальнего угла выполз из-за столика и, пошатываясь, двинулся в нашу сторону.
— Приготовьтесь, — тихо сказал я.
Натсэ и Авелла, сидевшие к старику спиной, напряглись.
— Сколько? — спросила Натсэ.
Я показал один палец.
— Простолюдин. Пьяный.
Натсэ чуть-чуть расслабилась, но всё равно осталась в боевой готовности. Авелла вытерла рот и руки салфеткой и, призвав воздушную печать, повернула руку тыльной стороной вниз.
Старик подошёл к нашему столику и оказался не таким уж стариком. Меня ввели в заблуждение седые нечесанные космы. Судя по лицу, однако, ему было не больше сорока-сорока пяти.
— М… М-маги, да? — прохрипел он и закашлялся.
Авелла и Натсэ повернулись к нему, будто только что заметили. Авелла заулыбалась, кивнула, Натсэ мотнула головой. Я пожал плечами. И, поскольку блуждающий взгляд мужика остановился в конце концов на мне, то я и спросил:
