Молчать дальше было просто невозможно, и Олег тронул плечо Шлыка.
— Давайте не будем об… этом. Что касается меня, Николай Михайлович, то вы ошибаетесь. Не был я инертным, по уши погряз в агитации и пропаганде новой, сияющей жизни. Только оказалось, что все лозунги, как и в ваше время, фальшивые, а лица, их провозглашающие, обычные торговцы в храме.
Шлык наполнил рюмки.
— Вот ты Библию вспомнил. Читал?
— Пытался. Образование не то, чтобы все понять…
Прогон обычно шел без грима: не было смысла дважды нагружать актеров и гримеров, вечером их ждал настоящий аврал. Натянув трико и поместив стопы в несколько узковатые ботинки с острыми носами, на которые бутафоры наклеили разного хлама (им казалось, что именно такая обувь была в эпоху, которую выбрал для пьесы Шекспир), Олег набросил на голый торс рубашку с воланами и накладной манишкой, пришитой прямо под воротник-жабо, тоже самодельного производства.
Шлык опаздывал, на спинке его старого кресла, давно списанного из кадастра театральной мебели и им самим отремонтированного, лежал костюм Шута. Этот персонаж впервые появлялся во втором акте — потому-то Николай Михайлович не спешил.
Старенькие двери гримерки Олег не закрывал на прикрепленный невесть когда железный со следами ржавчины крючок: проходя на свою половину, Нина раньше на какие-то несколько секунд заглядывала в их со Шлыком «каюты», чтобы или просто улыбнуться Гардеману, или подать известные только им знаки, означающие возможность или невозможность встречи на нейтральной территории или у нее дома, когда муж находился то ли на стрельбах, то ли в милитарном своем министерстве в Киеве. Давно этих встреч не было. Вчера Нина исчезла после спектакля, словом не обмолвившись о возможной встрече. В квартире окна не светились — Олег наведался к ее дому, хотя было уже совсем поздно. Обозвав себя провинциальным Ромео, Олег пропустил последнюю маршрутку и добирался домой попуткой.
Почти год длился их тайный роман, и до сих пор им обоим казалось, что многоокий, как Аргус, театр до сих пор ничего не знает. В конце концов, им повезло, так оно и было.
Олег стоял с париком в руках, размышляя, стоит или нет водружать его на себя, потому что забыл, говорил главреж только о костюмах или и о парике. Двери гримерной были открыты, в зеркале мелькнула фигура Нины. Она и не взглянула в его сторону, направляясь полутемным коридором. Зря он надеялся, что полоса отчуждения между ними вот-вот отойдет в прошлое. Что ж. Пусть так. Возможно, так лучше.
