Среди однокурсников Олега был львовянин Богдан, красавец, молодой человек богатырского телосложения, вокруг которого девушки водили хороводы. Он имел кроткий нрав, широкую натуру, никогда не держал за спиной ни ножа, ни шиша, писал хорошие стихи и разговаривал таким пышным, натуральным и немного своеобразным украинским языком, что Олега, «схидняка», завидки брали.
Богдан, патриот Галичины, считал, следом за авторитетными историками и писателями, что именно там, на западе, сохранилась настоящая мова и Вкраина, потому что перед Карпатами восемь веков назад остановилось татарское нашествие, да и советская власть, что ни говори, гораздо меньше топталась на западных территориях и не смогла кислотой русификации разъесть природное естество галичан.
— Но, Олежа, ты земляков не идеализируй. Природа человеческая одинакова, от каждого лично зависит, быть настоящим или изображать из себя патриота и честняка. Таких мастеров мимикрии и камуфляжа, как некоторые мои земляки, поискать надо. Натерпелись люди такого, что осторожны в общении и со своими, и с чужими, ваша восточная открытость представляется нам такой же странной, как вам — наша герметичность. И по миру так же ведется: гасконцы — горячие, швабы — скряги, но Франция — едина, и Германия — тоже. Ставить между украинцами шлагбаумы — глупая затея.
Богдан говорил эти вещи задолго до того, как политический сказ напал на людей, чьи фамилии и фото на страницах газет, чьи голоса по радио и рожи по телевидению, окаймленные названиями государственных должностей и сакральными словами «народный депутат» не стали обозначать и определять глубину раздора, причиной которого стала жажда власти.
Олег бывал у Богдана, театр, где он лицедействовал, располагался не так далеко от Львова. Богдану Крошке повезло больше: работал в знаковом львовском театре, где служил его родной стрий[1], дядя.
Те давние их разговоры, в целом не свойственные молодым людям, стремящимся к самоутверждению в профессии, естественное самоуважение которых еще не позволяет идти на компромиссы, в кои-то веки имели продолжение. Когда Олег рассказал Богдану о своей политической ангажированности, товарищ только свистнул.
— Держись от этого дерьма подальше, Олежа. Я хоть и не специалист, но кое-что из нашей истории запомнил. Все повторяется: грызня после Хмельницкого, война гетманов, гетманчуков и писарей, разрушение, раздор. Не суйся в эту тину. Они даже посинели, доказывая, кто больше любит Украину, а на самом деле подрезают ей жилы.
