В областной музыкально-драматический театр с солидным художественным прошлым Олег Гардеман попал после нескольких месяцев безработицы. Уволившись из галицкого учреждения культуры, он отправился в Киев, обратился за помощью или советом к некоторым сокурсникам, прижившимся на сценах ведущих столичных театров и медленно, но уверенно делавшим карьеру. Советов было предостаточно, а вот реально помочь бывшие однокашники просто не могли. И не потому, что не хотели или были безразличны к судьбе коллеги: еще не имели того веса и авторитета, которые нужны, чтобы помочь в таком серьезном деле, как трудоустройство, хотя бы даже и на второстепенной столичной сцене.
И все же Олег недаром приехал в Киев. Один их комбатантов, рассказывая за рюмкой водки всевозможные театральные сплетни, вдруг вспомнил их институтского наставника и хлопнул себя ладонью по лбу:
— Слушай, Олег, ты знаком с вдовой нашего ВВ?
— Как мы все.
— Зайди к ней. Татьяна Сергеевна полминистерства культуры знает. А вдруг? Позвони, ей-Богу. Корона с тебя не свалится.
— Неудобно.
— Глупости. Ей будет приятно, что не забывают ни ВВ, ни ее. Так прямо сейчас и звони, договаривайся о встрече. Ты в любимчиках у ВВ ходил, она наверняка помнит.
Товарищ подсунул Олегу коробочку мобильного телефона.
Татьяна Сергеевна приняла Олега гостеприимно, словно не такого уж и далекого родственника, напоила чаем с домашними пирожными. Вкус ореха и миндаля потом долго преследовал Гардемана. Узнав, что Олег подночевывает то у того, то у другого, предложила ночевать в кабинете ВВ, пока будет в Киеве.
— Полноценного квартирования предложить тебе не могу, потому что меня днями где только не носит, а пристанище на ночь — пожалуйста.
Она и раньше, в отличие от мужа, обращалась к его студентам на «ты», когда они по приглашению ВВ собирались на посиделки. Это были своеобразные мастер-классы — там, в Галичине, раздраженный дебильным «новшеством» очередного режиссера-варяга, Олег не раз вспоминал их, вероятно, не забылись те часы и другим студентам.
Олег напомнил Татьяне Сергеевне о том ее гостеприимстве.
— Да, я помню. Вы все были милы и всегда голодны. Два года, как нет Вени… Я вас видела на похоронах. И на поминках, с Ольгой. Знаю, что у нее все в порядке. А у тебя, значит, не очень… Что ж, попробуем постучаться в некоторые двери.
