Старик кашлянул и перекинул ногу через седло. Он махнул на корзины по обе стороны заднего колеса, предлагая Пирсу сложить туда сумки и занять место за его спиной.
– Если вы полагаете, что я сяду на этот… этот аппарат, – заявил Пирс, – то вы явно не в своем уме.
Старик снова махнул, выражая нетерпение, и кивнул в сторону верхних этажей Центра, видневшихся над развалинами. Пирс с тоской глянул на свою спрятанную машину, но, вспомнив о навигаторах и регистрирующих устройствах, пожал плечами, положил сумки назад и сел позади старика.
Тот завел свою машину. Он оказался крепче, чем выглядел на осмотре. Пирс считал его стариком, но тот, похоже, был лет на двадцать-тридцать моложе его самого. Несмотря на глушитель, двигатель взревел, словно раненый зверь, и Пирс задумался, что он делает здесь, в сгущающейся темноте, связавшись непонятно с кем в своем донкихотском стремлении оказать помощь, которое может привести их всех к катастрофе.
Потом мотоцикл качнулся, набирая скорость, рев двигателя сменился хриплым рычанием, и у Пирса не осталось времени сожалеть о собственной глупости. Вместо этого ему пришлось обхватить старика за талию, поскольку ветер с пылью хлестал в лицо, трепал его одежду и волосы. Ночь была холодная, и холод, проникая под одежду, постепенно пробрал Пирса до костей. В пути старик кашлял меньше, как будто машина, которой он управлял, сочувствовала ему и каким-то волшебным образом делилась с ним своей силой.
Мотоцикл избегал автострад с их патрулями, не считая нескольких коротких промежутков. Вместо них он петлял по неосвещенным боковым улочкам, словно инстинктивно объезжая выбоины и обломки, срезая углы, проезжая по тротуарам и дворам, чтобы миновать баррикады, с таящимися за ними опасностями. Что это за опасности, Пирс даже представлять не хотел.
Все это сильно отличалось от поездки на то же расстояние на машине. После того как ужас перешел в неутихающий страх с вкраплениями паники, Пирс начал замечать, что старый город – это место, где живут люди, а не дикие джунгли, через которые невозможно пробраться. Как средневековый лекарь, пускающий кровь анемичному пациенту, пригород вытянул соки из старого города, а затем Медицинские Центры закончили его работу, захватывая жилые дома квартал за кварталом и взвинчивая цены на свои бесполезные притирания и средства от всех болезней на уровень, недоступный тем, на ком они паразитировали и процветали. Но горожане не сдались. Они продолжали бороться, несмотря ни на что.
