Но оказалось, что все это далеко не так просто.
Одной из первых на конгрессе выступила делегатка венгерской области Сольнок, немолодая, лет сорока-сорока пяти женщина с открытым приветливым лицом. Она говорила тихо и просто. Но в словах ее звучала такая глубокая убежденность, такое спокойствие и сила, что Корнеру (он слушал перевод речи на немецкий) с первых же минут выступления стало не по себе.
— Недавно я видела в газете фотоснимок из Кореи, — говорила женщина. — Обезумевшая от горя мать рыдает над своей убитой крошкой… Страшный снимок! Я вспомнила свое горе… Приходилось ли кому-нибудь из вас держать на руках своего собственного умирающего ребенка? — неожиданно обратилась она к притихшему залу. — Думаю, что немногим, к счастью. А у меня вот на этих самых руках, — она протянула вперед свои руки, — умерла девочка, моя дочка Марика. Всего три годика прожила она на свете. Поблизости разорвалась бомба. Осколок попал ей в живот. Как она кричала: «Мама, мама, больно!» Я видела, я чувствовала, как уходит жизнь из ее искалеченного тельца. Я рвала на себе волосы. Но что я могла сделать?.. Она умерла, моя Марика. Умерла на моих руках. Но возмездие настигло фашистских бандитов. И когда их поганый пепел был развеян по ветру, я пришла на могилу своей маленькой дочки и сказала: «Спи спокойно, Марика, больше не будет в мире убийц».
Женщина глубоко вздохнула.
— Но нет, оказывается, я тогда ошиблась. Есть еще в мире дикие звери, которым мало крови моей Марики. Они тянутся за жизнью моей второй дочери — моей Каталины. Они тянутся за жизнью миллионов, сотен миллионов людей. И снова склоняются над своими окровавленными детьми корейские, вьетнамские, малайские матери…
Но люди теперь уже не те. Я стала другой, вы стали другими, все честные люди на земле стали другими. Мы знаем теперь, кто превращает в золото потоки человеческой крови. И мы говорим поджигателям новой войны: остановитесь, пока не поздно! Страшен гнев народа, и поздно будет просить пощады, когда над вашей головой сверкнет карающий меч. Берегитесь тогда! Пощады не будет!
Голос женщины звенел в тишине огромного зала. Корнеру казалось, что она смотрит прямо на него, что ее гневный голос обращен именно к нему. Делегатка Сольнока уже давно сошла с трибуны, уже выступали другие делегаты конгресса, а в ушах Корнера все еще звучало грозное, предостерегающее слово: «Берегитесь!»
Усилием воли ему, наконец, удалось сбросить охватившее его оцепенение. Он вышел в буфет и выпил один за другим несколько стаканов воды…
