Вечеромъ вѣтеръ стихъ, и мы оставили этотъ спасительный островокъ. Ночью вѣтеръ перемѣнился, сдѣлался попутнымъ, и мы, мимо Жужмуйскихъ острововъ, на одномъ изъ которыхъ высится маякъ (Большой Жужмуй), мимо острова Оѣнухи — совершенно голой скалы, опрокинутой въ море точно каравай—къ утру благополучно прибыли въ Соловки.
Въ 1880 году, мнѣ, вмѣстѣ съ профессоромъ Ценковскимъ, опять привелось побывать на Разостровѣ. Тогда мы отправились изъ Соловокъ въ концѣ Іюля, благодаря любезности настоятеля монастыря Архимандрита Мелетія, который далъ намъ, двумъ членамъ Бѣломорской экспедиціи—одинъ изъ Соловецкихъ пароходовъ „Надежду“, для того, чтобы довести насъ въ Суму. Полный штиль и ясная погода обѣщали намъ благополучно и съ полнымъ комфортомъ доплыть до Сумскаго Посада, до котораго оставалось уже всего 25 или 20 верстъ. Пароходъ плылъ на всѣхъ парахъ и на полномъ ходу попалъ на подводный камень или стамикъ, какъ называютъ его Бѣломорцы.
Катастрофа произошла по винѣ молодаго штурмана, ученика Кемской штурманской школы, который пренебрегъ указаніями старыхъ лоцмановъ, стоявшихъ на рулѣ, и довѣрился картѣ Рейнеке, на которой камень не означенъ. Всѣ усилія стащить пароходъ съ камня оказались напрасными. Онъ сѣлъ на камень самой серединой килевой части, тогда какъ корма и носъ его висѣли въ водѣ. !Мы напрасно ждали какого нибудь счастливаго случая, ждали, что приливъ сниметъ насъ съ камня. Такимъ образомъ мы простояли съ 6 ч. вечера до 4 утра, когда молодой штурманъ, исполнявшій въ то же время и роль капитана, предупредилъ насъ, что онъ не ручается за цѣлость парохода и что онъ совѣтуетъ намъ уѣхать на шлюпкѣ.
Намъ спустили шлюпку, дали кормчаго и четырехъ человѣкъ матросовъ гребцовъ. Вскорѣ мы въѣхали въ грозовую тучу, которая заволокла все небо, и разразилась сильной грозой съ ливнемъ. Кругомъ насъ ничего не было видно. Я обратился къ кормчему съ вопросомъ: „есть ли у него компасъ?“ и получилъ отрицательный отвѣтъ. Когда же я спросилъ его какимъ-же образомъ онъ правитъ рулемъ?—„А вотъ по валамъ. Я держу поперегъ валовъ“.—„А если вѣтеръ перемѣнится?“ спросилъ я. На это кортикъ посмотрѣлъ кругомъ на небо и съ увѣренностью отвѣтилъ: „Нѣтъ! Богъ милостивъ, не перемѣнится!“
Я разсказываю объ этомъ случаѣ, чтобы показать какъ велика безпечность Бѣломорца и вѣра его въ великое русское авось.
Черезъ часъ проглянуло солнце, и вскорѣ мы пристали къ Разострову, гдѣ матросы поставили крестъ и обсушились. По пріѣздѣ въ Суму я тотчасъ же послалъ телеграмы въ Архангельскъ губернатору и въ Соловецкое Подворье—съ цѣлью вызвать высылку другого Соловецкаго парохода на помощь погибающей „Надеждѣ“. Къ счастью все обошлось благополучно. Пароходъ изъ Архангельска поспѣлъ во-время, машину изъ „Надежды“ вынули и она была отвезена на буксирѣ въ Соловки. Черезъ пять дней пароходъ собрали и онъ снова былъ готовъ въ путь.
