Слово свое вице-губернатор, конечно, сдержал. Однако после этих событий правительство решило покончить с либерализмом и основательно «закрутило гайки», так что и политические, и уголовные заключенные еще долго вспоминали товарища Дзержинского недобрым словом: ужесточение режима в пересыльной тюрьме не могло не сказаться и на условиях содержания каторжан соседнего Александровского централа…
Из-за двери послышался нарастающий металлический перезвон — именно таким образом, монотонно потряхивая связкой ключей, тюремщики предупреждали друг друга о том, что по коридору ведут арестанта.
— Наших много теперь здесь, — напомнил зачем-то редактор журнала «Былое».
— Я знаю, — кивнул Жданов.
Снаружи, из коридора, два раза, уверенно и почти по-хозяйски, постучали в дверь камеры.
— Свидание окончено, — отреагировал на это старший надзиратель. — Извольте попрощаться!
— Чем могу я тебе помочь? — заторопился посетитель с воли. — Что мне сделать, Владимир?
— Попроси передать мне бумаги. Побольше бумаги и письменных принадлежностей… — как обычно, для самого важного времени не хватило, поэтому Жданов попробовал сосредоточиться: — Да, еще сообщи моей Наденьке, что вещей теплых больше не надо. Пусть лучше сахара пришлет два фунта… и какого-нибудь чаю… ну, не знаю я…
— Книги нужны? Журналы?
— Нет-нет, глупости — лишний груз! — отмахнулся арестант от предложения. — Сам представь, что же мне, библиотеку с собой от Москвы до Сибири таскать по вагонам?
— Право слово, конечно же, я не подумал…
— Хотя постой-ка, Павел! Знаешь, что? — спохватился вдруг бывший присяжный поверенный. — Если разрешит начальство, передайте мне Свод уголовных законов Российской империи. Наденька сразу найдет этот том, он стоит у меня в кабинете, на полке, напротив стола…
— Свидание окончено! — напомнил надзиратель, уже не пытаясь скрывать нетерпения.
— Да-да, любезнейший…
— Ко мне тут многие обращаются, и соседи по камере тоже. Просят жалобу на приговор написать или прошения разного рода составить по уголовным делам, — пояснил свою просьбу Владимир Анатольевич. — Я, конечно же, помогаю по мере возможности. Я же все-таки был адвокатом.
Мужчины опять, но теперь уже на прощание, обнялись и расцеловались.
— Знаешь, мне предлагали уехать… бежать из страны после первого оправдания, — прошептал прямо в ухо приятелю Жданов. — Предупреждали ведь, как все для меня обернется. А я, дурак такой, никого не послушался…
