— Нет, что-то не нахожу, — сокрушенно вздохнул Мандельштам.
— Ну, значит, не расписали еще, — успокоил Владимир Анатольевич коллегу.
Сам Жданов гражданских процессов не то чтобы не любил — если можно так выразиться, он их не «чувствовал» и от участия в подобных делах по возможности уклонялся. Тем более что в последние годы защита именно по уголовным делам обеспечивала Владимиру Анатольевичу известность в определенных кругах и вполне приличный уровень доходов.
— Ладно, пойдемте. Потом пришлю кого-нибудь из молодых, пускай посмотрят в канцелярии… — Михаил Львович переложил портфель в правую руку, левой рукой подхватил под локоть Жданова, и коллеги направились дальше.
Народу навстречу им попадалось довольно много, причем публика была очень разнообразная. Большую часть ее составляли, конечно же, провинциалы, пришедшие поглазеть на достопримечательности, отставные чиновники и военные, с дамами или без дам, — проход на территорию Московского Кремля был свободным для всех. Император с семьей не слишком баловал посещениями свою московскую резиденцию, поэтому, взяв бесплатный билет в дворцовой конторе, благонамеренный посетитель имел право пройтись также и по всем кремлевским дворцам.
И тут Владимир Анатольевич высказал мысль, которой ему хотелось поделиться сразу после окончания слушаний:
— Дорогой коллега, вы сегодня блестяще выступили. Особенно по поводу свободы совести и ненасильственных методов управления государством.
С точки зрения уголовного права, Московская судебная палата являлась апелляционной инстанцией для дел, рассмотренных окружными судами без участия присяжных. По первой ступени она принимала дела о государственных и должностных преступлениях, а также, в распорядительных заседаниях, прошения об изменении обвиняемым меры пресечения.
К примеру, вот только что Жданов и Мандельштам покинули утреннее заседание, на котором рассматривалось прошение их подзащитного, содержащегося в Московской губернской тюрьме, об изменении принятой против него меры пресечения.
— Шутить изволите-с? — недоверчиво сдвинул густые брови Михаил Львович.
— Отнюдь нет! — Жданов процитировал по памяти, с переменным успехом пытаясь воспроизвести не только интонации, но и мимику своего спутника: «Пожелаете ли вы опять усиленной репрессией выбросить реку из ее берегов? Взгляните на Волгу. Как мирно катит она свои могучие волны! Но попробуйте запрудить ее. Река вырвется из своего естественного русла…»
