— Читала, я же историк. Это моя профессия. Да и как же не знать? На Смоленщине живем. Он же земляк. Слава Богу, и тебе вот интересно. Давеча, к Петровне внука привозили маленького, так у него одни черепашки Ниндзя на уме да динозавры. Всех динозавров знает. Я и не выговорю.
— Давай письмо, я почитаю.
— Читай вслух.
Нюша расправила листок с написанным от руки бабушкиным круглым почерком.
Письмо
«Дорогой друг! Это письмо передаст тебе русский человек Фёдор Конь. Чрезвычайное притеснение, испытываемое им со стороны царских чиновников, а также искренне желание учиться каменному делу заставило его покинуть Москву. Он отличается редкой скромностью и обладает большими способностями к строительному ремеслу. Помоги ему, и он сумеет отблагодарить тебя, а также оправдать надежды, которые я возлагаю на его будущее. Московия дикая и страшная страна. Жители ее суеверны и главным своим занятием почитают пьянство… Они больше думают о войне, чем об украшении государства дворцами и храмами. В художниках прежде всего ценят угодливость и верность великому князю. Моего друга, русского инженера Ивана Выродкова, казнили за непочтительные ответы ему (Ивану Грозному). Проклинаю дьявола, толкнувшего меня ехать к этим дикарям, вырваться от которых труднее, чем грешникам из ада…
Твой друг Иоган Клеро».
— Зачем он так про Россию, бабушка, ведь это не правда?
— А что ему Россия, чтобы правду о ней знать, да тем более писать? Им Россия всю жизнь, как кость в горле. Чужеземец он и есть чужеземец. А вот что Фёдора спас от расправы, спасибо ему большое.
— И что же с Фёдором дальше было?
— в Страсбурге он учился три года у строителя Лоне.
— Это ему письмо было адресовано?
— Да. А потом он еще шесть лет работал в Европе.
— А где?
— Во Франции, Бельгии, Дании, Польше.
— Ого, представляю. Домой, наверное, хотелось.
— Некогда было. Он же труженик, учился строительному делу. В Европе уже тогда каменное строительство было в расцвете, замки, крепостные стены, монастыри и храмы.
— А когда он в Россию вернулся?
— Чуть позже, еще два года в Италии, в Лугано работал. Вот там и начались настоящие искушения. Он стал настоящим мастером. И его мастер, Иннокентий Барбарини, уговаривал его остаться в Италии.
— Ого, сейчас бы студент какой-нибудь за счастье бы посчитал, если бы после стажировки предложили остаться.
— Барбарини предрекал ему, что если он останется — станет великим инженером и архитектором.
— Может, и не знали бы мы такого инженера, если бы он там остался. И в Смоленске стены бы не было.
