Жиральд встал, приблизился к ней и нежно прикоснулся кончикам пальца до горевшей кожи лица, и Анжелика вздрогнула, попятившись назад, пока не уперлась спиной об стену, судорожно вздохнув от подкатившего жара, застрявшего в груди горевшим комом, обдающим теплом клеточки тела.
Как ему удается одним робком касанием, как искре, зажечь в ней костер запретных желаний? Почему она не в силах контролировать себя, когда он приближается к ней так близко, что ее сердце пропускает удары, а потом вновь бешено забивается, готовясь вырваться наружу? Раньше Анжелика понимала причину, но на данный момент, не испытывая к нему ни любви, ни вожделения, от чего она реагирует на него подобным непонятным образом?
Она не любит его… Что же творится с ней тогда? Вдруг у нее, действительно, помутился разум?
— Анжелика, все в порядке, — мирно сказал Жиральд. — Тебе не стоит беспокоиться по этому поводу. Я буду спать в кресле, если, конечно, не найдется раскладушка. Честно говоря, у меня и не было намерения спать с тобой. Нет, я не точно выразился, дорогая. Без обоюдного желания никто не получит настоящего наслаждения, поэтому не волнуйся, на твою честь я не буду покушаться.
Анжелика на мгновение прикрыла глаза, успокаивая бушующую буря внутри, призывая себя набраться терпению и выкинуть ненужные и пустые думки из головы, как от следующего предложения мужчины у нее чуть не подкосились ноги:
— Хотя… я безумно тебя хочу, дорогая. Прошло три года, то есть тысяча девяносто пять дней, и я по-прежнему очень сильно хочу обладать тобой, даже и на этой кровати, купленной на деньги твоего мужа.
— Что? — ошарашенно пробормотала побледневшая Анжелика.
— Я шучу! Видела бы ты, как выглядишь, словно перед тобой мертвец! — расхохотался Жиральд, и Анжелика еле удержалась от того, чтобы не схватить ближайшую подушку и не кинуть в наглеца. Неужели он не понимает, какое отвратительный у него юмор?
— Ты…
— Может, оставим тему «приятных дел»? Мне не терпится узнать о твоем плане, — прекратив смеяться, серьезно обратился к ней Жиральд. Анжелика, сжав кулаки, сдула прядь непослушной челки и подошла деловитой походкой к креслу, не обращая внимание, как любуется ею мужчина.
Чего таить, Жиральд Ларош отнюдь не шутил…
