— Это не потеря памяти, а увеличение, — перебиваю я. — Теперь у меня как будто два набора воспоминаний, две разные версии моей жизни. Что это значит?
— Иногда травма может подавить определенные воспоминания, а другое потрясение, такое как смерть матери, может их вызвать, запутать, может даже создать ложные воспоминания, которые будут казаться реальными, и…
— Это не синдром ложной памяти, — говорю ему я.
— Ну… Я не могу утверждать, но вполне может быть, что в твоей височной доле происходит что-то, что задевает зрительный нерв. Это может стать причиной галлюцинаций, хотя я никогда не слышал ни о чем настолько реальном, как то, что ты описала… Черт, Луна, я в трех тысячах миль от тебя, я не знаю, как тебе помочь! Все домыслы бесполезны! Тебе нужно сегодня же показаться врачу. Сделать томографию, сдать анализы. Я могу найти хорошего специалиста в Нью-Йорке и немедленно записать тебя на прием.
Я жду, когда нахлынет ужас, но этого не происходит.
— Брайан, — медленно говорю я. — Помнишь, я рассказывала тебе о своих воображаемых друзьях, тех, которые были у меня в детстве? Старушка в моей комнате, дети на игровой площадке, которых могла видеть только я? Долгое время, ровно до тех пор, пока мне не исполнилось двенадцать и я не решила, что больше не хочу их видеть?
— Да, я помню. Но я не понимаю, какая между всем этим связь?
— Что, если я не больна… что, если я просто… путешествую во времени? Что, если именно это я и делала всю жизнь? Что, если мы все можем это делать, просто кто-то лучше, чем остальные? В конце концов, люди часто чувствуют что-то, думают, что видят какие-то вещи, и винят в этом призраков и сверхъестественные явления. Или дежавю? Что, если того, о чем мы думаем в момент перелома времени, достаточно, чтобы уловить проблеск всего, происходящего вокруг?
— Луна, ты — физик. — Брайан нервничает, я это слышу. — Путешествия во времени невозможны, и ты это знаешь. Да, у тебя были в детстве воображаемые друзья, как и у тысячи других детей. В твоей голове нет никакого портала в другую реальность, и если ты всерьез рассматриваешь такую возможность, даже на секунду, то ты действительно больна. И я за тебя переживаю.
— Менее чем через год запустят Большой адронный коллайдер, — говорю ему я. — И возможно, всего лишь возможно, обнаружат частицу Бога и даже раскроют секреты темной материи. Все эти идеи, которые когда-то казались лишь выдумкой, могут стать реальностью. Невероятные открытия происходят все время. Единственное, что по-настоящему невозможно, — это то, что никто не может себе представить.
