«Помогите! Выпустите нас! Мы же задохнемся!»
Стоявшие рядом со мной белобрысый мужчина и худенькая смуглая женщина разговаривали между собой по-португальски.
«Я тебе что говорил? Надо было сюда ехать! Европа, Европа! Нужна мне твоя Европа!» — ругался он, а жена лишь робко ему возражала:
«Я только цветы хотела положить! В этой земле спят моя мамочка и братец. Разве я собиралась останавливаться в этой паршивой гостинице? Я и раньше не раз застревала в лифте, но никогда не было такой паники».
…Тут зажглись карманные фонарики, сразу два. Пожилой мужчина обнял плачущую женщину:
«Ольга, не бойся, глупенькая, сейчас прибудут монтеры и починят. Ничего не случится!»
«Тогда ты тоже успокаивал: ничего страшного, нас везут на работы, не может быть, чтобы венгерских граждан вывозили из страны. А никто назад не вернулся, и мама тоже!»
…Ты знаешь, Иштван, я только от других слышала, как все это было. Но, оказавшись в той стальной мышеловке, я натерпелась такого страха — не могу тебе даже передать. Люди рыдали, всхлипывали, причитали на разных языках, они звали на помощь близких, друзей, даже давно умерших. Уже полчаса мы торчали в лифте, воздух стал тяжелым, люди, казалось, теряли рассудок. Какая-то женщина, голландка, причитала:
«Это здесь, здесь меня разлучили с младшим братом! Ему одиннадцать лет только было. Теперь я знаю, они повезли его в душегубку. Поймите, ему же было всего только одиннадцать! Мальчик, белокурый красивый мальчик! А как он рисовал! Я столько лет мечтала, что найду его, и всегда ношу с собой кусочек хлеба, чтобы его накормить…»
…Он умер в одиннадцать лет! — думает Иштван. Когда мне исполнилось одиннадцать, мне на день рождения подарили футбольный мяч и торт с одиннадцатью свечами…
— Мы стояли в лифте нескончаемо долго, многие плакали. Кто-то говорил, что лифт удастся открыть только с помощью взрыва, а свет не смогут включить еще несколько часов, а может быть, и дней, что о том, в каком ужасном мы положении, никто и не знает. И вдруг белобрысый мужчина, до того разговаривавший со своей женой по-португальски, закричал по-немецки:
«Это саботаж! Таких работников сажать надо! Да что там сажать, стрелять их надо, как бешеных собак! Я должен есть каждый час, у меня диабет! Сейчас половина второго, и если мне станет плохо, вы все за это ответите! Сопливый мальчишка, ты нарочно не сигналишь диспетчеру? Почему не стучишь, не кричишь?» — И он замахнулся на лифтера, словно хотел ударить. Жена стала успокаивать его, и он тоже перешел на португальский: «Это все ты виновата! Я говорил, надо было ехать отдыхать на Бермуды или в Африку. А этого щенка я сейчас своими руками придушу!»
