У доктора Эдена Жилле, участкового врача из села Харшаштаня, на калитке не было звонка. В часы врачебного приема калитка была открыта, в другое же время он не принимал, даже если человеку отрезало поездом ноги или он обварился кипятком. Близкие друзья знали о существовании «черного хода» — со двора сельского совета, а потому доктор преспокойненько валялся на диване, слушая, как кто-то дубасит в калитку: сначала кулаком, потом камнем, а под конец даже железякой. Поняв бесплодность своих усилий, незваный гость принялся орать благим матом:
— Эй, Эден! Это же я, твой родной дядя Норберт!
Доктор Жилле неторопливо поднялся с дивана, снял ключ с гвоздя, натянул башмаки и вразвалочку прошел через двор.
— Опять ты?
— Опять?! — возмутился Норберт. — Так ведь с тех пор уже три года прошло!
— Боже, как летит время! Ну, вползай, старикан. Интересно, во сколько твой визит обойдется мне на этот раз. Вы посмотрите, как он элегантен! Что, сопутствует удача?
— Не жалуюсь.
— Значит, я могу отнести данный визит исключительно на счет твоих родственных чувств?
— Вполне. Но хотя бы водочки-то глоток у тебя найдется?
— И не один! И колбаска, и перчик маринованный. Мало того, можешь переночевать у меня ночки две, а то и три.
— Увы, завтра же утром должен уехать. Много, очень много дел. Пришел только за пишущей машинкой.
— За какой еще машинкой?
— За «ундервудом». На которой я труд свой ученый писал — о социалистическом этикете. Помнишь?
— Разумеется! Помню даже, как ты печатал на ней документы якобы конторы каменного карьера. Истребуй машинку в суде, ведь ее приобщили к делу как «вещдоказательство».
— А! Совсем вылетело из головы! — пробормотал Норберт Жилле. — Я почему-то считал, что она у тебя осталась. Извини за промашку. Как это я запамятовал? Фантастика!
— Не бери в голову. Пустяки.
Но Жилле помрачнел, огорчился. Ведь последнее время у него все так хорошо складывалось. Кремпельс в самом деле жил так, как рассказал Пацауэр, и даже лучше. Когда Норберт Жилле явился с визитом, у Кремпельса суетилась съемочная группа с телевидения. Какой-то молодчик вертел его то так, то эдак, чтобы поэффектнее усадить за письменным столом на фоне книжных полок. Потом этот кадр все равно пришлось вырезать, поскольку выяснилось, что герой Сопротивления на книжной полке возле стола держал только порнографическую классику. Молоденькая девица припылила физиономию Кремпельса коричневой пудрой. Множество людей без толку суетились по комнате. Госпожа Кремпельс внесла на большущем подносе тарелку пончиков и черный кофе. Кремпельс представил Норберта Жилле одному из главных распорядителей: «Мой друг, отличившийся в Сопротивлении, бывший генерал и заместитель министра». «Сейчас будем снимать, — ответил на это распорядитель, — только я вас прошу: в полном соответствии со сценарием». — «Тогда приходи, Норберт, завтра… Нет, не завтра, завтра у меня лекция для новобранцев. Послезавтра — тоже не годится: я обедаю у Пацауэров. Может, во вторник?»
