– Войдите! – крикнул Декан. Дверь отворилась, и вошел Кухмистер. В руках он держал котелок.
– Доброе утро, сэр, – сказал он.
– Доброе утро, Кухмистер, – ответил Декан. Так уже повелось за двадцать лет, стало своеобразным ритуалом: ежедневный доклад привратника всегда начинался с расшаркивания. – Всю ночь шел сильный снег.
– Очень сильный, сэр. Снежный покров не меньше трех дюймов. Декан облизал конверт и тут же заклеил.
– Ну и фонарь у вас под глазом. Кухмистер.
– Поскользнулся на дорожке, сэр. Лед, знаете ли, – объяснил Кухмистер, – очень скользко.
– Скользко? А он, конечно, скрылся? – спросил Декан.
– Да, сэр.
– Что ж, повезло, – сказал Декан. – Слава Богу, не перевелись еще в Покерхаусе лихие ребята. Что-нибудь еще?
– Нет, сэр. Докладывать больше нечего. И не о ком, разве только о нашем дорогом Шеф-поваре.
– Шеф-поваре? А что с ним?
– Ну, не только с ним, сэр. Со всеми нами. Его очень огорчило выступление Ректора. – Кухмистер говорил осторожно, будто шел по натянутому канату: с одной стороны, соваться со своими непрошенными замечаниями ему не пристало, с другой, в душе бушевало справедливое негодование. Однако при его чине с Деканом очень не пооткровенничаешь. Поэтому Кухмистер решил, что безопаснее будет поведать о негодовании Шефа, а тем самым выразить и свои чувства.
Декан повернулся к окну, чтобы избежать затруднительного положения. Он знал, что Кухмистер лукавит, но опасался потворствовать неподчинению или даже поощрять панибратство, пагубное для железной дисциплины. Впрочем, на Кухмистера можно положиться: этот на голову не сядет.
– Передайте Шеф-повару: переменам не бывать, – изрек он наконец. – Ректор просто прощупывал почву. Скоро он поймет свое заблуждение.
– Да, сэр, – с сомнением произнес Кухмистер. – А то эта речь – одно расстройство, сэр.
– Спасибо, Кухмистер, – сказал Декан, намекая, что аудиенция окончена.
– Спасибо, сэр, – ответил Кухмистер и вышел из кабинета.
Декан повернулся к столу и снова взял в руки перо. Негодование Кухмистера вдохновило его и укрепило решимость сорвать планы сэра Богдера. Например, с помощью рядовых преподавателей. Если их как следует накачать, их мнение и влияние могут сыграть решающую роль. Что ж, накачивать, так накачивать.
***
Кухмистер вернулся к себе и принялся сортировать почту второстепенной важности. Беседа с Деканом только отчасти вернула ему уверенность. Декан стареет. В Ученом совете колледжа его слово уже не такое веское, как раньше. К кому там прислушиваются, так это к Казначею. Но как раз в нем Кухмистер и сомневался. Казначей выписывал «Нью стейтсмен» и «Спектейтор», читал газету «Таймс», в то время как все остальные преподаватели читали «Телеграф» <"Дейли телеграф" – газета правоконсервативного толка, в отличие от консервативных, но более умеренных журнала «Спектейтор» и газеты «Таймс», а также лейбористского журнала «Нью стейтсмен»>. «Ни рыба, ни мясо», – отзывался о нем Кухмистер, а политическая проницательность привратника никогда не подводила. Если Ректор насядет на Казначея, кто знает, на чью сторону он встанет. Не наведаться ли в Кофт, к генералу сэру Кошкарту О'Трупу? Кухмистер по традиции бывал у него каждый первый вторник месяца. Привратник рассказывал о последних новостях в колледже и, кроме того, перекидывался парой слов с надежным парнем, состоявшим при скаковых конюшнях сэра Кошкарта. В былые времена, благодаря его сведениям. Кухмистер пополнял свой скромный бюджет. Сэр Кошкарт был одним из «стипендиатов» Кухмистера и так и не отплатил долг сполна. Привратник закончил сортировать почту, а его помощник, Уолтер, успел пролистать еженедельник «Бой», предназначенный для, доктора Бакстера, и положить его обратно в невзрачный конверт.
